Максим Солохин - Король и Каролинка

-- Я твой отец. И я разбираюсь во всем этом. И вообще, нормальный ребенок в общении со своими родителями практически всегда в трансе. Пока младенец.

-- А я ведь не младенец.

-- Для меня ты еще долго будешь младенец, -- Папа улыбнулся. -- Считай, что у тебя второе детство.

-- А когда ты меня научишь наводить транс?

-- В третьем детстве, -- сказал Папа загадочно.

-- Но я же выучил Ньютона. Хотя бы начни.

-- Давай. Давай ты вначале научишься ВИДЕТЬ.

-- Давай.

И я стал учиться ВИДЕТЬ.

Папа объяснил мне, что в каждом человеке живет ДВЕ разных личности.

-- На самом деле не две, а больше. Но они проявляются по очереди. А в каждый данный момент обычно -- ровно две. У себя самого этого не видно. А у другого -- видно.

-- И у меня сейчас видно две? -- спросил я.

-- И у тебя.

-- И у тебя?

-- И у меня. Только я сам у себя не вижу вторую.

-- А зачем их две? -- спросил я.

Папа засмеялся.

-- Затем, что жизнь -- штука сложная. Одна человеческая личность ее вместить не может. Ты же не Бог. Ты не можешь за всем уследить. Ты не можешь все осознать. А жить-то надо.

-- А зачем мне за всем следить? -- удивился я.

-- Тебе и не приходится следить. Это делает твоя вторая личность, скрытая. Ее называют еще "гений" или "интуиция". Если он замечает что-то важное для тебя, он сообщает твоему уму.

-- А как? Как сообщает?

-- Мысль. Тебе вдруг приходит в голову мысль.

-- Понятно. А какая у меня вторая личность?

После этого вопроса я, наверное, вошел в транс -- совершенно не помню, что Папа мне ответил.

Помню только: он объяснил мне, что когда ВИДИШЬ в человеке сразу две личности, это называется "диссоциацией". Они совсем разные!

Помню, как я спросил:

-- Сразу две? Одновременно?

-- Сразу две. А когда видишь только одну, это значит, что либо этот человек в трансе, либо ты сам в трансе -- потому и не видишь.

-- А я обычно вижу только одну. Вот ты, например. Ты один. И все.

-- А ты обычно находишься в трансе.

-- Как это?! Нет, я когда в трансе, я вообще ничего не вижу. Или не помню. А сейчас вот -- все вижу. И помню.

-- В глубоком, -- сказал Папа и дальше я опять чего-то не помню. Провал в памяти.

Дальше вроде помню, как я говорю:

-- Это на поверхности?

Что "на поверхности" -- не помню. Но эта фраза в моей памяти относится к этому разговору.

Понятно, что этот разговор ничего мне не объяснил и не прояснил. Я так ничего и не понял -- да и что я мог понять в таком нежном возрасте. Но Папа по сути дела и не ставил целью что-то объяснить. Я же не просил его объяснить мне, что такое транс и как его наводят. Я просил научить меня наводить на людей транс.

А научиться чему-то и понять как это делается -- это совсем не одно и то же. Например, когда ребенка учат ходить, ему не читают лекций по прямохождению, а просто берут за руку и ведут. Когда учат считать -- обходятся без теории чисел. А просто заставляют повторять "два, три, четыре...". Так и делал мой Папа -- когда он чему-то хотел меня научить, он часто обходился без лишних слов.

Впрочем, со временем, по мере моего взросления, Папа постепенно расширял и мои понятия о "бессознательном". Он учил меня осмысливать разрозненные факты и сведения под одним углом зрения. Как-то Папа попытался собрать воедино мои разрозненные, заимствованные из книжек представления о язычестве.

-- Как только не называют Гения... некоторые европейцы поэтически называли это "тенью" человека, другие -- "левой стороной". Многие путают его с Богом. Слыхал, наверное? Говорят: "Бог у меня в сердце". Это о нем же, о гении. Понятие о бессознательном есть не только у европейцев. В Китае оно известно как "ци", духовная энергия. Видал, как они используют его для рукопашного боя? Индейцы племени Яки называют это "Нагваль", Непознаваемое. В Древнем Египте это называлось "Ка" -- вторая, бессмертная душа. Обычное сознательное "я" египтяне считали смертным, относительным и старались от него избавиться с помощью транса, "экстаза". Этому у них научились и греки. Если человек уже не выходил из транса, если "экстаз" становился обычным состоянием, это считалось высшим религиозным достижением у всех языческих народов. Такого человека почитали как божество во плоти. Буддисты называют это "чистая природа Будды". Древние индусы говорили "брахман"... правда, потом это слово изменило смысл, стало философской категорией. А в древности люди не отделяли философию от конкретной магической практики. Это было одно.

Когда я стал постарше и почитал кое-что о буддизме, мне показалось, что Папа тут что-то путает.

-- Будда же вроде как бесстрастный. А ты сам говоришь, что бессознательное -- это энергия страстей.

-- Оно господствует человеческими страстями, но само, конечно, не подвержено нашим страстям. Но это и понятно! Мы подвержены страстям именно потому, что мы не управляем страстями. Страсть, которую ты контролируешь -- это уже не страсть, а просто игра. Для нас страсть -- это страсть, драма, а для гения -- забава, игра. Язычники называют это "лила" -- божественная игра. Знаешь, Шекспир сказал: "жизнь лишь игра, и люди в ней -- актеры". Вернее, это его гений сказал...

-- А сам он бесстрастен? Гений.

-- Не думаю. В нашем, человеческом смысле оно, конечно, бесстрастно. Но это не значит, что оно бесстрастно само по себе. Просто его страсти духовные, а не плотские. Они выше нашего разумения. Пожалуй, кроме только гордости...

-- А мне кажется, что оно страстное. Я вижу, как оно гневается, радуется. Не только гордость, почему...

-- Это имитация, лицемерие. Оно открывается тебе в понятных тебе образах. Но это только образы, маски. Это не суть. Не думай, что ты его понимаешь. Мы его видим, но не в силах его понять. Ума не хватит.

-- А какой смысл его видеть, если мы его все рано не понимаем? Если там одна игра и лицемерие.

-- Мы его не понимаем, но можем общаться с ним. Вот нашего Бога мы ведь тоже не понимаем, однако молимся Богу. Так и язычники -- они не понимают это , но общаются с ним. Задают вопросы получают ответы, просят о том, о сем...

-- А мы-то? Мы-то не язычники...

-- Вот именно! -- Папа назидательно поднял палец. -- Мы не строим иллюзий. Мы понимаем, что это не Бог. Мы ему не служим и не покланяемся. Но и отделаться от него не так-то просто. Лучше уж видеть его, иметь его в виду, чем обманывать самого себя, будто его у нас нет. Мы же грешники, а не святые. Чем мы лучше язычников? Чем-чем, только не бессознательным!

На самом деле, я в детстве ничего этого совсем не понимал. Я, собственно, даже не понимал, что такое транс. Я только знал, что после глубокого транса ничего не помнишь. А после поверхностного остается какая-то непонятка, нестыковка. А что это вообще такое -- транс -- я не знал.

Притом теперь-то я понимаю, что у моего Папы было свое личное понятие о трансе, вовсе не общепризнанное... Чтобы ввести человека в транс, ему нужно было уметь замечать самые тончайшие признаки самого легчайшего транса. Замечать их как тлеющие угольки -- и раздувать. Потому для него транс был понятием всеобъемлющим.