Павел Комарницкий - Прошедшая сквозь небеса

Канкок, сопя и почёсываясь, уже нетерпеливо расписывался на свитке.

— Чего тут может быть новенького? Вот картинка, смотри…

Джанго разглядывал рисунок, исполненный в три цвета, то и дело бросая взгляды на мраморную плиту, где пламенел громадный, шесть локтей в поперечнике, глаз — изображение Ока, образованное встроенной в стену обсерватории стеклянной линзой. Да, рисовать этот Канкок наловчился мастерски. Око совсем как настоящее, каждая огненная прожилка на своём месте… Если бы ещё не скверный характер…

— Поглядел? — жрец-наблюдатель принялся сворачивать свиток. — Ещё есть вопросы?

— Ладно, топай уже!

Оставшись один, Джанго подошёл к клепсидре, толстой стеклянной трубке, поднимавшейся от пола к самому потолку. Капли падали на наклонно поставленную щепку почти неслышно. Красный шарик-поплавок, видневшийся внутри трубки, уже натянул тонкую нить. Ещё… ещё чуть…

Наверху, под потолком, утробно всхлиплул клапан, и в клепсидру с журчанием устремилась свежая порция воды. За три вздоха вода наполнила стеклянную трубу, клапан ещё раз хлюпнул, закрываясь, и в окошке счётчика выскочила новая цифра. Итого семь миллионов триста пятьдесят две тысячи сто сорок шесть циклов от Сотворения Мира. Вообще-то Джанго в душе не верил, что эта хитроумная гидравлическая машина начала отсчёт сразу после Сотворения, но… кто может знать наверняка? Во всяком случае, построена она была в седой древности. И все машины времени, во всех Храмах, показывали одинаковое число циклов. Если какая-то из машин сбивалась и начинала показывать время, отличное от других, её поправляли. Впрочем, это дело Хранителей времени, он же, Джанго, жрец-наблюдатель…

Молодой рахан усмехнулся. Среди простого народа давно уже укоренилось твёрдое мнение, что жрецы существуют в основном для того, чтобы жрать. Вместо того, чтобы пахать в поле, валить лес, ткать-прясть-ковать или хотя бы сидеть в лавке с товарами, хитрованы бормочут молитвы, устраивают разные фокусы и вообще… Ну кому из простых людей интересно, что такое есть время? Они и слова-то этого в обиходе не употребляют. Встают по зову труб, возвещающих, что Повелитель данного города проснулся, и подданным его пора… Так и меряют течение жизни — сон-явь. При этом сколько будет спать и бодрствовать повелитель, зависит только от него самого. По той же самой причине учёт этим сон-явям ведётся весьма приблизительно, интересуя в основном придворных летописцев, неустанно воспевающих каждый сон и тем более каждую явь Повелителя…

Возвратившись на своё рабочее место, Джанго со вздохом развернул новый свиток, с уже готовым кругом, разграфлённым на квадратики. Обратил взор к пламеневшему на мраморе изображению Ока. Он, конечно, не такой мастер-художник, как Канкок, но до сих пор справлялся со схемой-зарисовкой — по крайней мере, взысканий за это дело не получал…

Он внезапно напрягся. По огненному диску в обрамлении лохматых протуберанцев ползло нечто крохотное, но отчётливое, похожее на… нет, это было ни на что не похоже. В любом случае это не джав, забравшийся в поднебесье и парящий в восходящем потоке — да у этого дива вообще нет крыльев… Что же это такое?!

В центре дива внезапно полыхнула короткая вспышка, по яркости намного превосходившая сияние Ока, и ещё спустя мгновение ЭТО ушло за край изображения светила.

Джанго протёр глаза. Померещилось, что ли? Да уж… Вот расскажешь наставнику, честно, без утайки, и конец карьере. Кому нужен жрец-наблюдатель, одолеваемый галлюцинациями?

Гигантский диск, унизанный множеством мелких деталей, висел в пустоте неподвижно, и казалось, всматривался в медленно вращающийся вокруг оси корабль, украшенный зияющей дырой в корпусе. Всматривался пристально и недобро.

В нижней части диска медленно опустился пандус, явив взору непомерной толщины броню — метра четыре, не меньше. Из раскрывшегося зева вынырнул небольшой юркий аппарат, похожий на чёрную блестящую чечевицу. Подлетев к развороченному звездолёту, на мгновение завис, уравнивая скорость, и решительно нырнул в дыру.

— Твоё мнение, Сорок два одиннадцатый? — сидевший в рубке дискообразного корабля маленький зелёный человечек всматривался в голографический экран.

— Удар проведён мастерски, мой господин, но… не слишком ли мы поторопились? Судя по всему, на этой жестянке нет никакого серьёзного оружия. Типичное изделие тех, кто только вышел на Звёздные пути.

— Легко быть умным потом, — тёмные глаза без белков цепко разглядывали детали чужого звездолёта, то и дело возникавшие в увеличенном масштабе в обведённых сиреневым кружках. — Идентификатор не опознал цель, и проверять на собственной шкуре, есть ли на борту у этого башмака мезонная пушка, глупо.

— Они шли без маскировки.

— Это ничего не доказывает. Недозрелым, только-только вышедшим на Звёздные пути, свойственно сильно преувеличивать пустоту и обширность космоса. От кого прятаться?

Человечек ткнул гибким пальцем в клавишу на пульте.

— Десант, что там у вас?

— Докладываю, мой господин, — заскрипел динамик. — Главный реактор и установка гиперперехода полностью разрушены. Корпус сильно деформирован, герметичность нарушена повсеместно…

— Меня интересует экипаж.

— Экипаж найдем мёртвым в одном из разгерметизированных отсеков.

— Что значит «в одном»? Они что, все сбились в кучу?

— Да, мой господин. Похоже на то, что они готовились к приёму пищи.

— Сколько их?

— Четыре головы.

— И это весь экипаж?

— Так вполне может быть, мой капитан, — подал голос Сорок два одиннадцатый. — Эта жестянка — самый примитивный научный разведчик, а не боевой корабль с десантом на борту.

Капитан провёл четырёхпалой ладонью по лысому черепу, матово блестевшему в свете потолочных светильников.

— Семьдесят семь двести пятнадцатый, дай изображение.

— Да, мой господин!

На обзорном экране протаяло круглое окно, обведённое сиреневым ободком. В круге возникли последовательно — фигуры в неуклюжих вакуум-скафандрах, стена каюты с какой-то картиной, стол с одной-единственной удержавшейся на магнитной подошве тарелкой и наконец лицо человека, чудовищно раздувшееся в вакууме, с потёками засохшей крови.

— Вот так встреча… — «зелёный» вновь провёл рукой по лысине. — Сорок два одиннадцатый, ты понял?

— Да, капитан. Это мохнорылые. Я был не прав, мой господин. Насчёт преждевременности выстрела.

— Верно понимаешь. Этим тварям надо сразу бить по рукам, пока они не подросли и не стали столь же опасны, как их незримые наставники. Семьдесят семь двести пятнадцатый, проверь все помещения… и вообще убедись, что никто не ускользнул.

— Да, мой господин, — проскрежетал динамик, будто напильник крошил стекло.