Юлия Васильева - По ту сторону Стикса

Я поставил блок под следующий удар и почувствовал, насколько все же мне не хватает силы и веса. Казалось, кость предплечья сейчас треснет. Ясно проступила радость соперника: он собирался воспользоваться одним из своих излюбленных приемов. Но мои способности дали сбой – я не знал, что это за прием, ведь ни разу его не видел. Зило сделал хук слева – я увернулся. И тут же попал в удушающий капкан его правой руки – локоть боевика оказался прямо у меня под подбородком, и здоровяк собирался только затягивать хватку, лишая меня кислорода. Прежде чем это произошло, я ударил его в челюсть локтем пока еще свободной левой руки, затем вывернулся и, не дав ему времени опомниться, поймал за руку и провел болевой захват. Зило упал на колени – его рука была вывернута за спиной под неестественным углом. Стоило мне чуть-чуть нажать и кость треснет – желание практически непреодолимое.

– Инк, отпусти его, – спокойно произнес позади меня Гудвин. – Если ты сломаешь ему руку, Фрэй тебя не похвалит.

Я разжал хватку. И впрямь, выводить из строя силовиков в такое время – медвежья услуга. Зило тут же подскочил и развернулся, две ненасытные лапищи полетели в сторону моей шеи. Я знал, что так будет, поэтому вовремя поймал его руки за запястья, уже понимая, что удержать их сил мне не хватит. А затем пнул его коленом в пах – верзила тут же согнулся и упал передо мной на ковер. Да, не по-мужски. Но это был лучший способ побыстрее закончить навязанный поединок. К тому же, о честной драке в резервации речи никогда не шло.

Стоя над поверженным Зило, я почему-то очень остро почувствовал, что возвращаюсь. Это не было похоже на возвращение домой, скорее, на возвращение в свое прошлое.

Курильщика в светлом костюме звали Кербер – его банде платила дань большая часть резервации, он торговал наркотиками, укрывал контрабанду, держал притоны и крышевал проституток. Можно считать везением, что нас тогда не пришили на пристани: в ящиках было оружие, закупленное китайскими триадами для борьбы с псами – бандой Кербера. Мастер хотел отвлечь внимание от этой контрабанды, устроив встречу между группировками, но, видимо, у псов были свои птички в узкоглазом курятнике.

Наше же везение было крайне специфическим, ибо дальнейшие события мало чем отличались от ада, в который при неблагоприятном развитии событий мы могли попасть после смерти. Кобальт, к которому приказал отправить нас Кербер, стал главным демоном этого пекла. Большой Ко, как иногда еще его звали был действительно большим иссиня-черным негром, с непомерно длинными руками и ногами и еще более непомерной страстью к садизму. У него проходили посвящение и обучение все члены банды. Это напоминало тренировочный лагерь, в самом извращенном его варианте. Одних он отпускал через месяц другой, другие оставались здесь годами, чтобы потом превратиться в силовиков Кербера, а третьи исчезали бесследно, пополнив собой когорту выловленных в Стиксе безымянных трупов.

Никто не спрашивал нашего согласия, никто не предоставлял выбора, потому что выбор был невелик: либо ты делаешь, что велено, либо никто не даст и цента за твою жизнь. Это было настолько ясно, что не требовало озвучивания. К тому же Большой Ко действительно умел ломать людей.

Нас забрали с завода, лишив таким образом самостоятельного заработка – все свое время мы должны были проводить на специально оборудованном складе, тренируясь под присмотром Кобальта и его помощников, либо исполняя поручения остальных членов банды. За это нас кормили и одевали, впрочем, никогда не давая наличных денег. Проступки и неповиновение карались нещадно, чаще всего смертью. Поэтому в голове даже не возникало мысли пойти против.

Поначалу Большого Ко мы не видели совсем, нас гонял его помощник и правая рука по прозвищу Спарта (кстати, между мальчишками для него существовало совсем другое прозвище, но боюсь, что озвучивание этой клички тогда могло стоить кому-нибудь жизни). Казалось, он скручен из одних только мышц и его тело никогда не ведало о том, что такое жир. Правая рука была полностью поглощена странной татуировкой под леопардовую шкуру, да и двигался тренер как большая кошка. Вот только под той странной татуировкой не просматривалось на плече прямых черных линий кода.

Когда Монах при помощи Канцлера и чернокожего парня с косичками втолкнул нас на склад, Спарта был первым человеком, которого мы увидели. Хотя в тот момент сложно было назвать его человеком: какая-то тень металась по полутемному помещению, взбегала по отвесным стенам, перелетала с одного контейнера на другой, цеплялась за невидимые выступы и тут же отскакивала, несколько раз переворачиваясь в полете, чтобы схватиться за цепи, в непомерном количестве свисавшие со стен и потолка.

– Эй, Спарта, принимай пополнение! – крикнул Канцлер, и эхо невнятно повторило его слова.

Тень мягко спрыгнула на землю и двинулась к нам, по пути приобретая человеческие очертания. Я тогда был слишком напуган, чтобы разглядывать человека, а тем более его прочувствовать, поэтому смотрел только на леопардовую татуировку у него на руке, опасаясь поднять глаза.

– С каждым разом все хуже. Вчера один сломал шею на крыше, второму порвал селезенку Большой Ко. Эти тоже долго не протянут, – Спарта молча прошел мимо Фрэя и Го, меня больно схватил за плечо, видимо, прощупывая мышцы, около Жабы презрительно фыркнул. – Последних двоих можешь забирать обратно.

– Приказ Кербера, – сухо сказал Монах, предусмотрительно державший пальцы на шеях Го и Фрэя. – Делай, что хочешь, но ими должен заняться Кобальт.

– Уж он займется, – я уловил в голосе Спарты хорошо скрытое отвращение. Он приподнял мое лицо, заставив заглянуть в свои простые, ничем не примечательные глаза. – Завтра чтоб были здесь в десять. Если не придете – придут за вами.

– Давай, давай! Пошевеливайся! Кто поставит ноги на пол, пока я не разрешу, завтра не сможет ходить! – Спарта прогуливался вдоль нашей шеренги, мерно постукивая длинной деревянной палкой по полу. – Жаба!!

Свист палки, звук удара и вопль Иосифа. Он всегда не выдерживал первым, так что на его фоне даже я смотрелся атлетом. Несмотря на свои грозные заявления, Спарта никогда не бил так, чтобы серьезно навредить. Другое дело, если в неподходящий момент на складе оказывался Большой Ко – тот не привык церемониться. Его кнут с жадным удовольствием впивался в чужую плоть, рассекая кожу и добывая кровь. В такие дни даже Жаба старался держаться до последнего, хотя обычно ему проще было сдаться и получить положенный удар палкой. К таким ударам он был вынослив, и если на моей коже они тут же оставляли багровеющие отметины, то шкуре Иосифа, казалось, все было нипочем, будто где-то в роду у него затесались бегемоты.