Лиз Дженсен - Вознесение

— Берегись! — раздается крик.

Налегая всем телом, мужчины сантиметр за сантиметром подталкивают ящик к краю. Последнее дружное усилие, и огромный прямоугольник, зависнув на мгновение над пустотой, падает в никуда. От резкого толчка вертолет ужасающе кренится. Сжимаю плечо Бетани и зажмуриваюсь.

Наконец я открываю глаза. Вцепившись друг в друга, Хэриш, Фрейзер Мелвиль и Кристин клонятся к далекой стене воды — мутной, пенящейся, черной, кишащей машинами, деревьями, обломками и трупами, — которая приближается со скоростью реактивного самолета. Бешено рванувшись, вертолет отвесно взмывает вверх, и в ту же секунду море вспыхивает. Пламя распространяется с такой скоростью, словно пожирает чистую нефть; с гребня жидкой горы срываются желтые языки, и в небе огненными цветами распускаются взрывы газа. С утробным рычанием волна катится через город, в щепки разнося дома и деревья. Воздушный поток подбрасывает нас вверх, и жуткое зрелище предстает во всей своей зловещей эффектности: бескрайний прозрачный ковер пламени расстилается по земле, взметая по бокам фонтаны обломков, — и твердый, и жидкий, и газообразный одновременно, чудовищный коктейль из элементов, исторгнутых из чрева Земли. Далеко внизу здания плавно складываются, исчезая под толщей воды, и только несколько чудом уцелевших небоскребов гордо высятся среди пылающего моря. Жар нестерпим — такое ощущение, будто само солнце ушло под воду и теперь припекает нас снизу. Дышать почти невозможно. В воздухе разлита едкая вонь горящего дерева, расплавленной пластмассы, вареного мяса и рыбы. На борту зависшего над бурлящей пучиной вертолета пляшут крохотные радужные блики. Ничего ужаснее я еще не видела.

— Волшебно, — шепчет Бетани мне на ухо, зачарованно наблюдая за происходящим внизу. — Ты запомнишь его на всю жизнь. И меня тоже. Я знаю, ты меня не забудешь.

В странном свете ее лицо кажется прозрачным, как рисовая бумага.

— Мы выберемся. Приземлимся в каком-нибудь безопасном месте, и там тебя вылечат, — говорю я. А потом вертолет ложится на бок, меняя курс, и я вдруг осознаю, что неправильно ее поняла. Абсолютно непра…

Бетани!..

Выбрасываю вперед руку, пытаясь ее удержать, но она уже скатывается вниз — медленно и плавно. С продуманным изяществом и спокойствием. Ее глаза широко открыты. Она знает, что делает.

Я кричу, но не слышу ни звука. Кричу снова — голос тонет в реве мотора.

А Бетани катится и катится, до самого края бытия.

И через него.

Гребень гигантского вала унесся дальше, оставив за собой озеро жидкого огня, на котором покачиваются головешки и обугленные тела — мерзкое, булькающее варево из воды и газа. Мой взгляд описывает дугу вслед за падающей в огненное сияние девочкой. Волна взрыва опаляет жаром мое лицо, а я смотрю, как она, кружась, летит сквозь клубы пара. В этом медленном полете есть ужасающее изящество.

Все ниже и ниже. Сначала запятая, потом — песчинка.

А потом — пылающая искра, растворившаяся в бездне.

И наконец — ничто.

Фрейзер Мелвиль внезапно осознает то, чего вовремя не поняла я: желание смерти, которое жило в Бетани все это время и силу которого я столь катастрофически недооценила, — мрачный, тщательно просчитанный план свести счеты с жизнью. Физик что-то кричит Неду, Хэришу и Кристин. Новость достигает слуха людей, и в салоне поднимается суматоха. Преодолев одним прыжком разделяющее нас пространство, Фрейзер Мелвиль прижимает меня к груди, стискивает в объятиях, и из моей груди рвется горестный вой, отзвуки которого будут звучать у меня в ушах до конца моих дней, потому что я уже знаю: в Бетаниленде не будет ни зеленых полей, ни единого уголка, где ребенок мог бы играть в безопасности, — только суровые, обугленные скалы и спекшаяся земля. И вечная охота — за водой, за пищей, за надеждой. Нас ждет край, где каждый день будет отмечен грубой, жестокой борьбой за выживание и сожалениями, которые будут неотвязно преследовать нас среди руин, всего, что мы изобрели и создали, среди остатков измышленных, воплощенных в жизнь и лелеемых нами чудес и банальностей: еды, крова, искусства, красоты, сказаний, удобств, историй, богов, музыки, идей, идеалов, прибежищ.

И Бетани там не будет.

Из железного кольца рук я взираю на новорожденный мир. Мир, в который вскоре войдет дитя.

Мир, принять который я не могу и не хочу.

Чужой и чуждый.

Лиз Дженсен — британская писательница, автор шести романов, включая «Дитя Ковчега» (эта книга вошла в шорт-лист литературной премии «Гардиан»), «Военные преступления для дома» и «Девятая жизнь Луи Дракса». Произведения писательницы переведены более чем на двадцать языков.

Араукарий — род хвойных деревьев.

Тетраплегик — человек, страдающий параличом четырех конечностей, обычно при повреждении шейного отдела спинного мозга.

Палимпсест — древняя рукопись на пергаменте, написанная по счищенному, еще более древнему письму.

Тест Роршаха — психодиагностический тест для исследования личности и ее личностных нарушений. Заключается в интерпретации больным десяти симметричных чернильных клякс.

Перколятор — ситечко, фильтр.

Перевод А. Сергеева.

Перевод О. Василенко.

Лапсанг сушонг — сорт чая в Южном Китае.

Ангкор-Ват — храмовый комплекс в Королевстве Камбоджа.

«Дело пахнет керосином» («дословно: превратится в уксус») (фр.).

«Не сдавайся!» (фр.)

Перевод А. Скобина.

Здесь и далее — перевод А. Скобина.