Джефф Лонг - Год зеро

— Джинн из-за вас вырвался на волю, — сказала как-то Миранда Натану Ли в Некроархиве.

Был поздний вечер. Миранда все чаще стала появляться в архивах. Тук-тук — предупреждала она о своих визитах [67] «Knock, knock» (англ.) — шутливое название закона, действующего в штате Нью-Йорк с 1964 года, который позволяет полиции входить в помещение для проведения обыска. (Прим. перев.) . Как правило, это происходило ближе к полуночи, когда коридоры пустели и жизнь в лабораториях затихала.

Натан Ли ел и спал в архивах, чтобы сэкономить время. Минуло четыре недели, показавшиеся ему месяцами. Никогда он не был настолько загружен работой. Здесь, в царстве костей, Натан Ли стремился идти в ногу с воскрешенными плотью и кровью, вовсе не собираясь увязнуть в их жизнях. Он просто хотел убить время, выждать, пока Окс даст о себе знать, а потом продолжить свое путешествие — больше ничего. Так, во всяком случае, Натан Ли уверял себя.

Он делал все от него зависящее, чтобы сохранить верность Грейс. Упросил человека из службы обработки спутниковых изображений восстановить на компьютере затертый, испорченный снимок дочки. Отретушированный портрет Грейс Натан Ли вставил в рамку и хранил на полке в архиве — ежедневное напоминание о ней. Черты дочери в результате изменились настолько, что он с трудом ее узнавал. Грейс стала еще менее реальной, чем прежде. Он изо всех сил боролся с этим.

Но каждый день все больше погружал Натана Ли в мир «Года зеро». Далеко за полночь он трудился над своими записями, просматривал пленки, склеивал из отдельных фрагментов диаграммы родства, сплетая ветви мужских линий, выискивая разгадки. Перед рассветом появлялся Иззи, и они составляли план работы на грядущий день.

Миранда по сути тоже жила в здании лаборатории. Вирус вновь сменил форму. За последние два года он развился так, что убивал уже за двенадцать дней, выкашивая население, как пулеметная очередь. Действие нынешнего штамма было не таким стремительным. Характерные симптомы — прозрачность кожи и ранняя амнезия — появлялись лишь через неделю, а приводящие к смерти нарушения исполнительной функции мозга возникали порой месяц спустя. Это было и хорошо и плохо из-за того, что порождало иллюзию: мол, вирус сожжет себя дотла, хотя люди старались ей не поддаваться. Но он наконец начинал вести себя более предсказуемо как вирус. Это предполагало появление первых признаков коэволюции.

— Он хочет танцевать танго, — говорила Натану Ли Миранда. — Это характерно для всех паразитов. Они ищут «партнера по танцу», который подстроится под их ритм, то есть носителя, с которым можно совместно эволюционировать. Человек и вирус Корфу вроде бы не очень-то подходят друг другу. Но мы должны продолжать попытки.

Натан Ли проявлял осторожность — ради ее же блага. Всякий раз оставлял дверь широко открытой, когда к нему приходила Миранда. Не распускал руки: никаких дружеских похлопываний и объятий. Во всех лабораториях расцветали романы. Гуляли сплетни. Миранде этого совсем не надо. Она еще дитя. А себя он ощущал на сто лет старше, поэтому и не давал волю чувствам. Платон бы гордился им.

Они сидели лицом друг к другу, почти соприкасаясь коленями. Он был коричневым от солнца, она бледна. Три видеоэкрана располагались на столе, на них воспроизводилась дневная запись с различных камер, установленных во дворе. Звук был выключен.

— Это у них такая азартная игра? — спросила Миранда.

Натан Ли глянул на экран.

— Типа рулетки. Похоже, правда?

Миранда показала на другой экран. Иоав сидел на корточках над дневным уловом — воробьем с расправленными крыльями и белкой в клетке из плетеных сосновых прутиков.

— Он их продает, — объяснил Натан Ли. — Это у них вроде базара.

Он коснулся регулятора громкости. Из динамика донесся шум торговли. Очередь мужчин выстроилась перед несколькими продавцами, сидевшими на пятках рядом с небольшими кучками всякого хлама.

— Сандалии. Сосновые шишки, — прокомментировала Миранда. — А вон там — статуэтки женщин?

— Или амулеты. Из хлебных катышей. Эти парни очень изобретательны. Обожают меновую торговлю. Она начинается всякий раз, как только они выходят во двор. Заключают сделки с утра до ночи. Для них это способ общения. Формируется своего рода поселение. Видите того человека? Это предсказатель. А вон того? Делает браслеты из цветных нитей и кусочков бараньих сухожилий. Или вон — профессиональный чистильщик ушей.

— Шутите?

Человек сидел на корточках рядом с лежащим на боку клиентом, с сосредоточенностью нейрохирурга усердно орудуя проволочкой и очищенным от коры прутиком.

— Вы никогда не бывали в третьем мире, — сказал Натан Ли.

— А с этим что?

По двору бродил человек, у него ко лбу шпагатом был примотан свернутый клочок материи.

— Лекарство от головной боли. Волшебная ткань, заговоренная одним из его друзей. Ему вроде даже полегчало.

Натан Ли выключил звук и снова сел. Миранда оторвала взгляд от экранов и подалась к нему.

— Кавендиш звонил, — тихо сообщила она. — Он на тропе войны.

Натан Ли напрягся. У Окса есть Кавендиш. У него — Миранда. Акценты расставлены.

— С чего вдруг? — спросил он.

— Хочет знать, какую цель вы преследуете, занимаясь всем этим. — Она похлопала ладонью по одному из мониторов. — Я ему сказала, что вы в процессе поиска и собираетесь расспросить клонов о чуме.

— Так оно и есть, — сказал Натан Ли. — Сейчас мы ничего больше сделать не можем.

— Кавендиш говорит: это топтание на месте. Он хочет закрыть проект. И подписал приказ о вашей депортации.

— Что? — ошеломленно переспросил Натан Ли.

Карандаш выскользнул из его пальцев. «Вот и все, так просто?» Ему хотелось возражать. Зачем же так скоро? Он ведь еще не нашел ответа. Но кроме себя винить некого. Он позволил себе соблазниться этой альтернативной реальностью. Сотворил ее своими руками. Клоны были не его заботой. Ну, жили бы своей жизнью и дальше. А ему надо было заниматься своим делом, посвящая каждую минуту выслеживанию врага.

— Окс, — сказал Натан Ли.

Может, у него еще осталось немного времени, чтобы спрятаться в одном из каньонов или в лесу. Окс в конце концов появится. И в то же время Натан Ли понимал, что это все несерьезно: повсюду люди из охраны.

— Окс? — переспросила Миранда. — Уверена: это он нашептывает про вас гадости в уши Кавендишу. Но у Эдварда есть и свои причины избавиться от вас. Вы — угроза его системе.

— Кавендиш? А ему-то что я сделал?

Натан Ли в глаза не видел этого человека, только его фотографии. Все возрастающая замкнутость директора была, по-видимому, следствием некой уродующей его тело болезни, добавившейся к прежним хворям. Или же коварным приемом для рекламы своей вездесущности: якобы он всюду и нигде в данный конкретный момент. Миранда говорила, что это расплата за паранойю. Так или иначе, Кавендиш уже давно утратил связи с человеческим племенем. Он был как одна из неустойчивых элементарных частиц — так, кажется, называют физики свои субатомные рикошеты. Теория хаоса без ее логического обоснования.