Ирина Крупеникова - Застава

– Лис, это нелепо, – тихо возразил Всеволод Полозов. – Я был в машине на шоссе, во-первых. Во-вторых, поймать пулю физически невозможно.

– Мы оба видели её у тебя на ладони! – подскочил юноша. – Ворон, ты ведь тоже видел!

– Что-то я видел. Но… – он прикусил ус. – Тур, эта штучка всё ещё у тебя?

– Я не помню, что с ней сделал.

– Ну вот, опять, – простонал Лис. – Братцы, что вам ещё нужно, чтобы понять, кто вы есть на самом деле?

Брови близнецов синхронно сомкнулись над почерневшими глазами.

– Наверное, время, малыш, – произнёс Тур.

– А я думаю, вы боитесь взять на себя ответственность. Ту самую, о которой ты сам сказал Оле. И можете не продолжать. Я умолкаю, – Лис гордо вскинул веснушчатый нос. – Чему я с вами научился, так это ждать.

Спорная тема более не поднималась, и Лис остался весьма доволен собой. Наблюдая за помрачневшим Туром, он решил, что сказал достаточно, чтобы братья всерьёз задумались о своих потенциальных сверхъестественных способностях. Лучшего примера, чем сегодняшняя ситуация, и представить было невозможно.

Лис в самых ярких красках расписал приключение Деду, однако ожидаемого одобрения не встретил.

– Ты это, лучше б о братьях подумал, – проворчал болотник.

– Но я же о них и думаю! – удивился Лис.

– Думать-то думаешь, да не той мозгой, – вздох, облачко болотного тумана отделилось от привидения и взлетело под потолок. – Тебя послушать, получится, будто человек обернулся призраком и поймал пулю, покамест другой на его мёртвое тело смотрел. А после, это, взял и ожил. Помозгуй-ка, каково обоим было?

– Ну тебя, Дед, – отмахнулся Лис. – Что бы тебе ни говорили, ты обязательно повернёшь всё в минус!

– Опаньки, – болотник тряхнул седыми лохмами. – А где ты видал, чтобы в природе один «плюс» значился? Возьми ты своё «всё» и пораскинь умишком. Нету такого там, чтобы только «плюс». Обязательно «минус» где-то найдётся. Иначе б мир кувырнулся в твой «плюс» и в тартарары кубарем. Вот я для тебя что?

– Плюс, – неуверенно ответил юноша.

– Ага. А для дочки моей – минус. С тех пор как без вести в болоте сгинул и числюсь «минусом».

Он натужно крякнул и побрёл в темноту коридора, а собеседник остался стоять на пороге своей комнаты с приоткрытым ртом.

Смутную тревогу, зарождённую витиеватой проповедью Деда, подогрел телефонный звонок. Лис навострил уши.

– Маринушка? Здравствуй, милая… Конечно… Конечно, помним! Да. Исправимся обязательно… Через полчаса. Непременно.

Лис усмехнулся и бесшумно закрыл дверь.

– Как с гусей вода, – прокомментировал он пустой комнате, вспомнил, что Кикиморы нет и поболтать не с кем, вздохнул и с размаху распластался на тахте.

Ворон опустил трубку.

– Я первым в душ.

Брат, стоящий возле окна спиной к гостиной, не пошевелился.

– Тур?

– Будет лучше, если ты поедешь один.

На дом опустилась глухая тишина.

– Тур, что с тобой? – голос Ворона раздвинул мёртвое молчание.

– Я не имею права разыгрывать из себя человека. Перед ней.

– Что?.. Что тебе взбрело?

Подвернувшийся на пути стул шершаво проехал по ковру.

Тур круто обернулся.

– Ворон, давай наберёмся смелости и примем вещи такими, какие они есть. Сегодня я был призраком и созерцал землю с высоты птичьего полёта. Потом Лис позвал. Я видел выстрел, бросился к парню и перехватил пулю прямо из Перехода.

– Тебе это приснилось, – выговорил Ворон.

– Сон – это окно в личную память человека. Мой сон – это смерть. Ты сам прекрасно знаешь, но не хочешь поверить. А ты вспомни семь мостов, гробницу в корнях мёртвого дуба, саван из бычьей шкуры. Это было.

– Не здесь.

– А здесь была засада душманов, взорванный БТР и гора трупов, под которой выжил ты один. И были чёрные пластиковые мешки вместо бычьей шкуры.

– Я нашёл тебя!

– Твоя вера и твоё безрассудство вырвали меня из объятий Морены там. Как было на этом свете, я представить не могу… Но совершив вместе с тобой переход в живой мир, я стал призрак, облачённый в плоть, сотканную из твоей жизни.

– Ты считаешь, я поступил безрассудно? – чёрные глаза-угли вспыхнули. – Я должен был смириться со смертью и продолжать жизнь один?

Тур неопределённо качнул головой.

Ворон в сердцах отшвырнул стул, застрявший между ним и братом, и шагнул вперёд.

– Я тоже побывал на той стороне. Это длилось всего миг, но я помню. Помню бесконечную войну на радость Пятнице, помню копьё солдата, пробившее чёрный панцирь Змиулана, позорное бегство болотных тварей и ликование войск Симаргла. А ещё пустоту, наступившую после победы. Я помню, как, стоя над омутом, увидал твоё отражение в воде и как прозрел, осознав, кто мы друг для друга. Я отринул имя и лицо, которыми заменили мне оборванные корни. И отправился через семь мостов с одной единственной целью: чтобы мы оба, вдвоём, плечо к плечу встали на одну дорогу и вернулись в мир живых живыми. А не призраками в саване из человеческих тел!

Тур низко опустил голову и прикрыл глаза. Ворон приблизился к нему вплотную.

– Брат, если ты считаешь, что нам это не удалось, значит, всё закончилось уже тогда, в Афганистане. А наше теперешнее существование – это призрачный сон, один на двоих.

– Нет…

– И я думаю – нет, – Ворон взял брата за плечо. – Мы ушли туда разными дорогами, а вернулись одной. Я понятия не имею, как физически сие объяснить, и искать объяснения не собираюсь. Придёт время, учёные разложат по формулам энергетику души, построят математические модели, создадут эмуляторы и так далее. А мы уже сейчас знаем, что есть смерть, а что есть жизнь, и что мёртвая память не чета памяти живой.

– Без смерти нас нынешних не было бы здесь, – тихо произнёс Тур.

– Верно. А ещё не было бы сотен спасённых тобой жизней. А некоторые заблудившиеся души до сих пор слонялись бы в тумане. Но это же не означает, что мы мёртвые: ни я, проводивший Пашу по мосту, ни ты, открывшей мне двери туда. Просто мы знаем и умеем то, что не понимают другие. Мы – рождённые смертью, но рождённые для жизни.

– Ты хочешь сказать, – Тур медленно подбирал слова, – что мы обладаем некой силой, которую не в состоянии осознать умом?

– Приблизительно так, – Ворон с удовольствием посмотрел в ожившие глаза брата. Тот неуверенно улыбнулся. Ворон продолжал. – Сложность нашего положения я вижу только в одном: когда не имеешь под рукой теоретической основы, процесс познания сопровождается массой набитых шишек.

– И сколько же шишек по твоей шкале сложности набил сейчас я?

Ворон потрепал близнеца по голове.

– Одну. Но большую. Кофе сваришь?

И получив утвердительный ответ, он направился к телефонной тумбочке. Тур прошёл на кухню, но в дверях остановился. Владимир Полозов взял трубку.