Ирина Крупеникова - Застава

Мудрость отцов: в юности – жизнь, у жизни мощь – корни.

Дефицит электроэнергии в городе остро ощущался преимущественно в ночные часы. Улицы в жилых кварталах не освещались, а фонарные столбы служили разве что тормозом для подвыпивших водителей. Близнецы Полозовы помнили, когда это начиналось. В начале девяностых, возвращаясь в убогую однокомнатную квартиру, Владимир от души материл сначала «перестройку», потом «ГКЧП», а после «рыночную экономику». Впрочем, благодаря последней дела у братьев в один прекрасный день лихо двинулись в гору. Пациент Всеволода, вытащенный молодым хирургом с того света на удивление умудрённым коллегам, оказался весьма влиятельной особой. А когда в доме появился первый собственный компьютер, Владимир громко заявил о себе, ловко заткнув за пояс всё заводское ВЦ. С тех пор прошло полтора десятка лет. В нынешней своей благоустроенной жизни Всеволод и Владимир Полозовы не часто вспоминали о безрадостной юности и суровых годах становления. Но окрепшее в боях и невзгодах чувство плеча навсегда стало мощной цитаделью их непоколебимого братского союза.

Короткое путешествие по мрачному кварталу жилого микрорайона напоминало путешествие в прошлое. Одноликие девятиэтажки, выбитые двери подъездов, бездомные кошки на помойных ящиках притупляли рассудок и дразнили тугой змеиный комок, медленно просыпающийся внутри – злость. Обрушить длань тёмной судьбы на беспомощную, погрязшую в нищете и насилии человеческую массу. Стереть с лица земли всё, что превратило жизнь народа в убогое существование, и всё, что не способно тому сопротивляться! Ворону показалось, одно ничтожное усилие воли, и жестокое желание исполнится вопреки логике, рассудку, вопреки самой реальности. Он внутренне содрогнулся и глянул на Тура, шагающего рядом. На бледном лице не отражалось ни тени эмоций, но Ворон не сомневался, что близнеца посетила похожая мысль.

– Буду говорить я, – произнёс Тур. – Ты на взводе, это нехорошо.

Ворон согласился. Чтобы спустить курок его запутанных, как гадюки в сентябре, нервов, сейчас хватило бы одного неаккуратного слова.

У подъезда поджидал высокий вальяжный субъект, на вид ровесник Полозовых. Приближавшихся близнецов он заметил, но встречать не торопился. Беспечно сделал последнюю затяжку, «отстрелил» окурок в кусты, забросил на плечо джинсовую куртку и тогда только прошёл вперёд несколько шагов. Владимир Полозов протянул ему руку.

– Привет, Славик. Быстро ты задачку решил.

– Школа твоя, работа моя, – Славик широко улыбнулся. – И без паники. Теперь я всё делаю чрезвычайно чисто.

– Самоуверенность тебя погубит, – покачал головой Всеволод Полозов.

– А я вправду мужик умелый! – посмеялся Славик и пожал руку второго близнеца. Повинуясь движению рельефных мышц, наколка на предплечье – весёлый чертяга с трезубцем – криво усмехнулся.

– Надеюсь, нас ты не прослушиваешь на своей станции? – осведомился Владимир Полозов.

– Обижаешь! Я не любопытный. Я только ради дела. А кроме того, есть хорошая поговорка: не руби сук, благодаря которому не сел. Двигайте за мной, – он сбросил игривый тон. – Клиент готов. Подан тёпленький.

Полозовы поднялись на третий этаж.

Из коридора квартиры, являвшейся целью ночного путешествия, пахнуло папиросным смрадом, прокисшим пивом и сладковатым душком косметики. В приоткрытой комнате слева всхлипывала женщина.

– Смолкни, дура! – гаркнул Славик в щель и захлопнул дверь. – Она никого не видела, – приглушённо добавил он и по-хозяйски двинулся на кухню.

Братья проследовали за ним.

– Вот он. Мы его слегка обработали. Рыпаться не будет. И ответит на все вопросы кристально честно.

Увидав вошедших мужчин, белобрысый парень на полу беспомощно приоткрыл окровавленный рот и из последних сил вжался в батарею. Поработали с ним основательно, судя по результатам, оставшимся на толстощёком лице.

– Клёпа, выйдем, – Славик кивнул напарнику, сидевшему перед жертвой верхом на табурете.

– Не нужно, – Всеволод Полозов удержал приятеля взмахом руки. – У нас секретов нет.

Славик расплылся в дружеской улыбке.

– Поболтаем в тесной компании. Да, хрюшка?

Белобрысый издал согласный звук, оправдывающий привешенное прозвище.

Владимир Полозов встал в дверях так, чтобы тень приглушила поразительное сходство близнецов. Всеволод Полозов прошёл в центр грязного помещения.

– Кто такой? – осведомился он.

– Салага! Наркота, девчонки. Мальчики. Любитель казино. Папенькин сынок, – пренебрежительно отозвался Славик.

– Я не знаю, зачем мы его подхватили! – вдруг выпалил «папенькин сынок». – Честно, мужики. Мы как… Мы как… Просто так получилось! Мы ничего не хотели!

– Стоп, – обрубил Всеволод Полозов. – Сначала.

Услужливый Клёпа с удовольствием пошевелил внушительными бицепсами. Белобрысый испуганно поёжился и торопливо заговорил.

– Мы ехали с Игорьком из Лотошино. Товар там взяли, понимаете? Около Лебедева видим, мальчишка на остановке сидит. Я притормозил.

– Он голосовал?

– Нет. Просто я… мы… Игорёк ляпнул, что парнишка хорошенький.

Ворон на пороге потянулся к очкам. Грозовой взгляд бушевал под чёрным стеклом, рвался наружу, готовый растерзать мерзавца прямо сейчас. Тур понял, что творится за спиной, и шагнул на линию огня. Рука Ворона опустилась, очки остались на месте.

– Дальше.

– Мы его посадили. Мы ничего такого не хотели! Мужики, ну поверьте! Я не знаю, что Игорьку в башку въехало. И доза-то была детская…

Глаза торгаша наркотиками отчаянно забегали между мрачным визитёром в чёрных перчатках и Клёпой, поигрывающим литыми мускулами.

– Дальше! – Всеволод Полозов повысил голос, не замечая, как руки сами собой сжались в кулаки.

Белобрысый хватал воздух разбитым ртом, не решаясь продолжать. Клёпа помог ему коротким пинком.

– Он у нас… Ну, не дышал. Игорёк в него даже дуть пытался. Ну, как врачи. Мы же ничего не хотели такого! Просто… просто бес попутал! Ну, мужики…

Ворон дёрнулся вперёд.

– Эй, спокойно. Нам жмурик тут не нужен, – шикнул на него Славик.

– Дальше, – глухо потребовал Всеволод Полозов.

И Клёпа опять «включил» словоохотливость рассказчика.

– Мы его ну… в лесу. Шприц в карман сунули, чтобы вроде он сам. Игорёк далеко тащить отказался. Он змей до хрена боится. Ну, мы его… возле дороги положили, за кустами.

– Где? – лицо, обрамлённое чёрной бородой, вмиг окаменело.

– Ну… за Медным.

– Точнее!

– Там просёлок такой есть. Просека. На юг, кажется. Ну, километров шесть. Сначала по шоссе, потом грунтовка. И колея там ещё, – белобрысый торопился так, будто от скорости повествования зависела его жизнь. – Он холодный уже был…