Сергей Волков - Анабиоз. Марш мародеров

Энка еще не отошла после истории с магазином и теми ублюдками, что в нем сидели. В Цирке поговаривали, что где-то на окраинах, за бывшей Казанкой, в районе химического завода «Оргсинтез», есть целая банда охотников за людьми. Но это где-то далеко, а тут — вот так, без боязни, на виду у всех…

И еще — аковцы и Аслан их «крышевали». И наверняка знали, что эта троица — людоеды. Вывод? Да все просто: Аслану по барабану. Главное, чтобы на его власть не покушались.

Хал с самого начала заподозрил, что там дело не чисто. Он нам потом, когда проспался, рассказал: мол, сначала просто хотел опохмелить этих уродов до отключки, забрать все, что надо, и уйти. А когда мясо в тагане увидел, вспомнил про следы на улице и решил проверить.

Хал молодец, чего уж там. И Эн. Для девчонки она держится на пять с плюсом. А я вот все никак не соберусь, в себя не приду. Не понятно мне, как быть, что делать. Законов нет, правил нет. Ничего нет. Все живут наобум, как придется. Кто сильнее — Аслан вот со своими отморозками — тот и главный. Может, правы те, кто говорит, что простым людям, ну, народу, всегда начальник нужен, жесткая власть, твердая рука? Наверное, правы. Не могут люди жить сами по себе. Из меня вон солдат нормальный был, а вот командир…

Нет, всё, к черту эту рефлексию! Кто был однозначно прав, так это древнегреческие философы-стоики: «Делай, что должно, — и будь, что будет». Я сейчас должен делать луки и стрелы. Много стрел. Я должен показать Халу и Эн, какие ветки, какой длины и толщины, нужно выбрать для этого. Вот это мое дело. А все остальное — ну его к лешему. Проще надо быть. И увереннее в себе.

Импровизированную мастерскую по изготовлению луков Ник решает устроить в глухой чащобе, поднявшейся на месте спортивной площадки, примерно в километре от Танкового училища. Первым делом он берется за тетиву. Размотав шнур, оборачивает его вокруг бетонной опоры столба освещения, выравнивает концы и кивает Халу и Эн:

— Тяните! Изо всех сил.

— Порвем же, — неуверенно улыбается Хал.

— Этот трос выдерживает нагрузку в несколько тонн. Не порвете. Тяните!

И Ник, сам ухватившись за крапчатый шнур, наматывает его на кулак, упирается ногами в землю, выгибается…

— Ну, давайте!

Эн и Хал присоединяются к нему. Слышится скрип, шнур елозит по грязному бетону.

— Сильнее! — хрипит Ник. — Нужно максимально вытянуть его.

— Зачем? — не понимает Хал.

— Чтобы тетива не растягивалась потом. И-эх! Взяли! Еще — взяли!

Ветви для луков, толстые, длинные — под два метра — и чуть изогнутые, лежат в сторонке. Их Ник вырубил в зарослях клена. Когда с вытяжкой шнура покончено, он берет одну из ветвей, упирает одним концом в землю, наваливается, пробуя согнуть.

— Нормально. Будет простой дугообразный лук, типа английского длинного, только ассиметричный. Нагрузка натяжения в двенадцать килограммов — а больше нам и не надо. Хал, бери топор, плющи гвозди, отрубай шляпки. Эн, вот тебе нож — пошли, будем срезки для стрел делать. И давайте, ребята, поторопимся — скоро вечер.

Хал, хмыкнув, садится, вытаскивает из промасленного бумажного свертка гвоздь-пятидесятку, кладет на бетонный бордюр, предварительно очищенный от грязи, ловко перекидывает в руке топор обухом вниз и с оттяжкой наносит первый удар…

Под звонкое тюканье Ник и Эн спускаются в небольшой овражек, сплошь заросший молодыми ивами.

— Нож держи заточенной стороной от себя. Ветки срезай наискосок, выбирай более-менее прямые, толщиной в палец, и чтобы не меньше метра длиной, — объясняет Ник девушке. — Всё, давай. Ты тут, а я вон там, в сторонке. Нам надо не меньше сотни стрел.

— А ты где этому научился-то? — сдунув набок челку, интересуется Эн. — У нас на ролевках луки не так делают…

— Это потому, что на ролевках вы ерундой маетесь, — сварливо говорит Ник.

— Чего это ерундой-то? — мгновенно вспыхивает Эн.

— Потому что глупости все это — эльфы, гномы, плащи, мечи… Бегство от действительности.

— Если действительность такая, что от нее сбежать хочется, мы что, виноваты?

Эн вздыхает, берет нож, примеривается и бьет по упругому ивовому отростку с зеленовато-желтой корой.

— Эй, ну ты чего? — восклицает вернувшийся Ник. — Я же сказал — в палец толщиной. Из этой ветки не стрела, а в лучшем случае розга для порки получится.

— Но она как раз в палец и есть, — оправдывается Эн и демонстрирует свой розовый указательный пальчик с обкусанным ногтем.

— В мой палец! — Ник сует ей под нос руку, вертит перед носом. — Поняла?

— А что ты орешь? — не выдерживает девушка. — Объяснил бы сначала толком! Тоже мне, мастер… Эксо-эксо, Кэнди.

— Ну всё, всё, работай, — сразу уступает и Ник уходит в заросли.

Часа полтора все заняты делом. Хал плющит гвозди, напевая себе под нос куплет из песни, услышанной от Филатова:

Ник и Эн приносят охапки заготовок для стрел, сваливают на траву.

— У меня мозоль на руке от ножа, — жалуется девушка. — Больно.

— Терпи, — усмехается Хал, откидывает очередной расплющенный гвоздь в кучку таких же, кладет на бордюр следующий, придерживает, взмахивает топором — удар! — и тут же орет диким голосом, тряся ушибленным пальцем:

— Ёкарный… Блин… Мать… Грести-скрести!

— Ой, дай посмотрю, — бросается к нему Эн.

— Да ничего, ничего, — сразу успокаивается и начинает по-пацански важничать Хал. — Ноготь только слезет, блин.

— Работнички, — ошкуривая ножом кору с будущих стрел, усмехается Ник.

Вечереет. Солнце садится в тучи, вся западная часть неба окрашивается багряным цветом. Длинный сиреневые тени ложатся на землю, овражек заливает фиолетовая мгла.

— Я закончил. Бетте! — сообщает Хал, вертя в пальцах последний расплющенный гвоздь.

— Сколько? — спрашивает Ник.

— Чего — сколько? Я их чё, считать должен, блин?

Ник устало вздыхает.

— А как мы, по-твоему, узнаем, сколько нам стрел надо подготовить?

— Ой-ё! — Хал уныло сгребает гвозди, принимается вслух считать, перекладывая их из стороны в сторону: — Один, два, три…

Ник сматывает шнур, берет основы для луков и командует:

— Эн, собирай заготовки, пойдем в спорткомплекс, доделаем всё там, переночуем, а утром…

Утро выдается ветреным, хмурым, ненастным. Эн, зябко поеживаясь, сидит на корточках у крохотного костерка, разожженного прямо на полу посреди комнаты, где они ночевали. Девушка пристроила над огнем закопченный котелок, налила в него воды. Три герметичных пакетика с растворимым кофе, срок годности которых истек много-много лет назад, ждут своего часа. Немудреный завтрак, помимо кофе, включает в себя несколько печеных картофелин, великодушно подаренных Филатовым, и стебли дикушки, нарванные вчера в овражке.