Нил Шустерман - Междуглушь

Семь отважных душ в то утро ушли в непреходящий свет — и вечность открыла им свои врата. А Междумир отворил свои для величественного корабля, отправившего те души туда, куда уходят все.

— Чё это? Какой-то зáмок? — недоумевал Джонни-О, глядя на противоположную сторону лагуны — туда, где возвышалось исполинское чудо.

Ник простил другу его невежество. До этого момента он даже не пытался объяснить, куда они, собственно, направляются. Как такое объяснишь? Лучше пусть увидит своими глазами.

— Это космический корабль.

— Ты чё, думаешь, я совсем идиот?

В эту тему Ник углубляться не стал. Вместо этого он повёл Джонни-О по узкой дамбе на сам мыс. Дорога заняла гораздо больше времени, чем они прикидывали, и по мере приближения к огромному сооружению, Джонни-О больше не мог отрицать очевидного.

— Это и впрямь космический корабль! — Он оглянулся на Ника — с надеждой и сомнением. — Мы сможем его запустить?

— Думаю, лучше не надо, — отозвался Ник. — К тому же, мы не для того сюда пришли. — И прежде чем Джонни-О мог обрушить на него шквал других вопросов, сказал: — Что ты знаешь о Заке-Потрошителе?

Джонни-О моментально остановился и тут же начал погружаться в землю, но ему, казалось, было наплевать на этот факт.

— Ты чё, спятил?! Куда там этой идиотке Мэри и кретину МакГиллу до тебя! По части дурости ты переплюнул их обоих!

— Вероятно, ты прав.

— Если Зак-Потрошитель здесь, то это — единственное место во всём Междумире, куда я — ни ногой!

— Так возвращайся, — просто сказал Ник и пошёл дальше. Джонни-О вытащил ноги из земли и потопал за ним, беспрерывно ворча и чертыхаясь.

Зак-Потрошитель был легендой, а в легендах, особенно в междумирных, трудно понять, где правда, а где фантазии. Если в россказнях о Потрошителе вообще была хоть крупица правды. Однако Ник хорошо отдавал себе отчёт в том, насколько опасно связываться с эктодёрами. Исайя был не первым, кто рассказал ему о способности Зака-Потрошителя наносить невосполнимый вред послесветам. Если Зак-Потрошитель оторвёт тебе голову, то ты так и останешься безголовым и будешь вынужден таскать её с собой — в котомке за спиной, или под мышкой, или просто в руке, ухватив за волосы. Будет ли тебе больно — об этом никто ничего не знал. Хотя послесветы вроде бы и не должны испытывать физической боли, но в случае с эктодёрами никогда не угадаешь.

По всем этим причинам Ник, приближаясь к кораблю, испытывал в душе жуткий страх, но ничем не выказал его перед Джонни-О. Тот и так уже себя не помнил от ужаса. Где-то в отдалении, в живом мире, разбрехалась бродячая собака, но оба путника не обратили на неё внимания.

— Не, ты только глянь! — ошеломлённо протянул Джонни-О, глядя на массивное сооружение. — Он же прямо в воздухе висит!

Так оно и было: ракета-носитель с прикреплённой к нему орбитальной ступенью реяла примерно в полутораста футах над землёй. Ник знал: когда-то под кораблём была пусковая платформа; но поскольку такие платформы для челноков были передвижными, на гусеничном ходу, то её уже давно убрали.

— Корабль стоит на памяти пусковой платформы, — объяснил Ник.

— Интересно, что об этом сказала бы Мэри?

Ник проговорил, старательно подражая голосу Королевы сопляков:

— «Во всех postmortem [8] От латинского post mortem «после смерти». случаях, устойчивость памяти побеждает так называемые законы физики. Если тебе довелось наблюдать явления антигравитации, лучшим решением проблемы будет сразу доложить об этом лицу, облечённому властью».

Джонни-О с опаской покосился на друга:

— В фильмах ужасов сниматься не пробовал?

При ближайшем рассмотрении оказалось, что с одного бока корабля вверх вздымался шаткий стеллаж — кое-как сбитый из самого разного хлама, он был всего несколько футов в ширину. Больше всего это сооружение походило на поставленную на попа бобровую плотину. Стеллаж доходил до ракетных двигателей, а затем, прилегая к корпусу, карабкался до самого люка орбитальной ступени. А ещё на обширном мёртвом пятне под висящим в воздухе кораблём обреталось нечто, чего там совсем не должно было быть.

— Это… это… собака! — выдохнул Ник.

— Спасибо, объяснил. А то я сам не вижу.

Видеть-то Джонни-О видел, но пока ещё не «въехал» в то, что видел. Собака лаяла не переставая последние несколько минут. Ник привык «выключать» собачий брёх, так же как и все остальные звуки живого мира. Но эта собака не была живой. Она принадлежала Междумиру. И лаяла на них !

Пёс выглядел как результат неудавшегося генетического эксперимента. Дворняга, помесь ротвейлера с померанским шпицем. Огромный, как ротвейлер и доставучий, как шпиц.

— Э, стой! — дошло наконец до Джонни-О. — Эта псина — она здесь, в Междумире!

Померот сидел на цепи, прикреплённой к колышку в самом центре мёртвого пятна. Из чего следовал вывод, что кто-то его туда посадил. Джонни-О опять не догонял.

— Но… но… здесь же нет собак! Ты же знаешь, как говорят: «Все псы попадают в рай», ведь так? Ведь так?

— Кроме этого. Может, собачье небо взглянуло на это страшилище и отфутболило обратно.

Но тут сквозь лай донёсся другой звук — громкий треск, наподобие тех, что издаёт ломающийся сухой сук. «Это выстрел!» — сообразил Ник, и в то же мгновение пуля пронзила ему глаз. Толчок развернул его на сто восемьдесят и бросил на землю. Шоколад забрызгал траву, а померот залился таким бешеным лаем, как будто делал это последний раз в жизни.

Джонни-О заорал и кинулся на землю. Вот тебе и телохранитель. Хотя, конечно, Нику защита от пуль не требовалась. Он привстал на четвереньки, поморгал, и безболезненная «рана» тут же затянулась. Ещё через пару секунд глаз вернулся к своему нормальному состоянию. Ника просто застали врасплох, вот и всё. Снайпер в Междумире — всего лишь досадная помеха, не больше. Правда, мало приятного получить пулю в глаз. Ник окинул взглядом покрывавшие всё вокруг брызги шоколада и призадумался: интересно, откуда они? Только с лица или выплеснулись из самого нутра, когда пуля пробила его навылет? Неужели его внутренности тоже превратились в шоколад? Он тут же отогнал от себя эти мысли — если слишком много думать о таких вещах, они, чего доброго, станут явью.

Джонни-О, тут же вспомнив, что пулей его не возьмёшь, встал и посмотрел на возвышающийся перед ними корабль.

— Ну, стервец, я тебя в землю вгоню!

Ник поднялся с земли и тут же услышал ещё один выстрел. На этот раз пуля попала ему прямо в грудь, но поскольку он был настороже, то не потерял равновесия. Ему удалось разобрать, откуда стреляли. Спереди и сверху.

Из приоткрытого корабельного люка торчало дуло винтовки. Стрелок собирался поразить цель в третий раз. Ник подождал, пока не затянулась дырка в его галстуке, и закричал: