Борис Гайдук - Третья Мировая Игра

Снова утихла детвора. Семен Борисович побледнел и глаза на меня выкатил, как будто впервые увидел.

— Очень важно не идти бездумно за всеми просто потому, что так повелось и так устроена жизнь, а следовать велению своего сердца, своему… своему предназначению…

Что это за слово я сказал? Что оно означает? Не знаю. Будто всплыло откуда-то из памяти. А вдруг попросят пояснить? Как ответить?

— А в чем наше предназначение? — ломко спрашивает в тишине Вова Сачков, тихий худенький очкарик, сын Аркадия Ивановича и Елизаветы Петровны. — Неужели только в игре?

На мгновение я остолбенел. Не только спрашивать будут, но еще, глядишь, и самому тебе на некоторые важные вопросы ответят.

— Нет, — отвечаю, и тут же поправляюсь: — Точнее, не только в игре. Возможно, кто-то из вас найдет себя и на игровом поле, или в тренерском штабе, или в обслуживающей бригаде. Но помните — жизнь не замыкается на одной только игре. Оглянитесь вокруг. Пойдите в библиотеки. Слушайте умных людей. И рано или поздно вы увидите, что окружающий вас мир во много раз богаче и шире, чем одна только игра. Жизнь предлагает вам тысячи возможностей и тысячи разных путей. Найдите свой и следуйте ему…

Дети смотрят на меня во все глаза. Семен Борисович даже рот приоткрыл и глазами отчего-то заморгал, как будто слезу прогоняет.

Очкарик радостно захлопал в ладоши.

— Правильно! — кричит. — Правильно! Мне и самому давно так кажется. Только я все время боялся об этом думать. Можно я расскажу? Можно?

Скрипнули парты, со стуком опрокинулся стул. Дети, проворные быстроглазые дети, потянулись к своему товарищу, окружили его. Семен Борисович оставил нарушение дисциплины без замечания и тоже подошел ближе к своему ученику.

— Вот смотрите! Это карта звездного неба! Я сам нарисовал! Я давно наблюдаю! Мне все видно! Я сделал двойное стекло!

Маленький мальчик почти задыхается от волнения.

— Смотрите сюда! Некоторые звезды всегда неподвижны! Но есть на небе четыре звезды, которые…

Мне вдруг на миг становится страшно. Хочется очкарика остановить, захлопнуть ему рот. Закрыть собой, спрятать под полой полушубка. Ему слишком рано, ему нельзя! Но что я ему скажу? Про убитого князем Ярыжкина и еще живого, неизвестно где затаившегося Смершикова? В чем виноват Вова Сачков? У него-то уж точно не будет никакой пластины. Зато есть двойное стекло и самодельная карта с движущимися звездами.

Я молчу, а мальчик продолжает сбивчиво говорить и размахивать своей картой звездного неба.