Макс Сысоев - Странники

— Пока оставайтесь здесь, проведите более тщательную проверку прилегающей территории. Отправьте роботов в подвал и соседний корпус, а солдаты пусть проверят вон те бараки и южную оконечность, — распоряжалась Анжела Заниаровна. — Что-нибудь есть? — спросила она у ассистентов.

— Поверхностная проверка ничего не выявила. А так — мы собрали образцы, нужно будет доставить их в Город, и тогда, дня через два, мы узнаем окончательные результаты.

— Если что-нибудь будет выявлено, сразу докладывайте мне. Аномалии могут представлять собой замкнутые системы. Тут надо будет всё облазить. Молчите, Сергей Сергеевич, я знаю, что дня нам не хватит. Но постарайтесь управиться как можно быстрее, — мы не можем напрасно рисковать ресурсами Города. До окончания экспедиции вы будете моим заместителем. В моё отсутствие все решения за вами. Не подведите меня. Если что-то будет найдено, вы станете оч-чень известным человеком... А ты, Алекс, вспомнил что-нибудь?

Мы с Анжелой Заниаровной покинули общество военных и учёных, спустились по лестнице на два этажа и оказались в особенно обветшавшей части здания, где с потолка свисали сталактиты, а пол был сплошь в трещинах и провалах. Мы были совершенно одни.

— Мне не нравится Леванский, — сказала мне доверительно Чёрный Кардинал. — У старого хрена что-то на уме...

— Анжела Заниаровна... Я давно хотел спросить... Что мы ищем? Провал во времени?

— Провал во времени — это лишь следствие. Ты и представить не можешь, что творилось тут в моё время, когда любезные колдуны извлекли из гиперпространства Гил-Менельнор и сделали магию общедоступным сервисом... Взрыв в Коломне-девять — сущая безделица в сравнении с Хаосом, который готов был в любой момент прийти на Землю... Ты не помнишь, на каком этаже здания вы пили «эликсир правды»? Пространственные координаты нам очень важны.

— На последнем этаже... Или на предпоследнем. А всего этажей там было шесть... Или одиннадцать?..

— Стой! Кажется, есть!..

Разговаривая, мы с Анжелой Заниаровной дошли до поворота, за которым начинался другой коридор, который должен был вести в противоположный конец фабричного корпуса. Но он ни в какой конец не вёл.

А вёл он чёрт-те куда.

По левую руку от нас на равном расстоянии друг от друга располагались оконные проёмы без рам и стёкол. Пройдя по коридору десяток-другой метров, мы заметили, что в окнах появились рамы, гнилые, покрытые облезлой белой краской. Ещё метров через двадцать рамы начали приобретать более ухоженный вид: краска на них лежала уже ровным слоем, а на подоконниках заблестели осколки выбитых стёкол. На стенах коридора тоже появилась краска, зелёная; потолок побелел, на полу стали попадаться обрывки линолеума. А если посмотреть вперёд, то видно, что там, вдали, коридор становится совсем цивилизованным, с целыми окнами и батареями отопления под ними, с деревянными дверями, ведущими в какие-то боковые ответвления, и с тусклой жёлтой лампочкой в самой-самой, почти невообразимой глубине.

Анжела Заниаровна смотрела только на эту электрическую искру в полумраке и — клянусь — доселе я никогда в жизни не видел у человека более чистого и трепетного взгляда. Чёрного Кардинала было не узнать. Она смотрела на лампочку, как дряхлая старуха на дерево с молодильными яблоками. Ни останавливаться на пути в глубины коридора, ни вызывать группу прикрытия она не собиралась и всё ускоряла и ускоряла шаг. Но из одной боковой двери навстречу нам вышла девушка в серебряной стажёрской форме. Волосы её были черны, как ночь, а кожа имела синеватый оттенок утопленника. На груди девушки крупными буквами было написано всего одно слово: «УНА».

— Я попрошу вас покинуть здание, — сказала она нам.

Ей ответил спокойный мужской голос из-за наших спин:

— С какой стати?

Мы обернулись. За нами стоял солдат Города в шлеме с зеркальным забралом; на его плече на ремне висела винтовка, и правая рука его лежала на рукояти оружия. Солдат ни в кого не целился, но был готов в любую секунду навести дуло на врага и сделать роковое движение указательным пальцем.

— Это частная территория, — сказала Уна нам и солдату, — и вы без разрешения администрации переступили её границы. Если вы не уйдёте, мне придётся позвать охрану.

— С какой стати это частная территория? — отвечал за нас солдат.

— Зона Бедствия номер двадцать четыре по городу Москве бессрочно арендована нашей фирмой у правительства Российской Федерации. Оплата была произведена единовременно, и с две тысячи тридцать четвёртого года ни одна из сторон условия договора найма не нарушала.

— Российской Федерации больше нет, — сказал Уне солдат. — Контракт аннулируется в связи с прекращением существования одной из сторон.

— Во-первых, — сказала Уна и оскалилась, — письменного свидетельства о прекращении существования Российской Федерации у вас нет. А во-вторых, в нашем контракте нет и пункта, предусматривающего его расторжение в связи с исчезновением одной из сторон.

— В компетенцию Анжелы Заниаровны, моего шефа, входит право представлять Город как юридическое лицо. Город же в свою очередь является преемником Российской Федерации по всем вопросам, касающихся частной собственности на территории страны.

— Предъявите документацию, подтверждающую ваши права, — сказала Уна. — А пока вы её не принесли, я, как официальный представитель ООО «Цитадель», требую от вас покинуть Зону Бедствия номер двадцать четыре, и впредь границ частной собственности не нарушать.

— Это интересно... — задумчиво произнёс солдат. — Мадам, а вас не учили, что клиент всегда прав?

— ООО «Цитадель» занимается исключительно исследовательской деятельностью, и не предоставляет никаких услуг ни физическим, ни юридическим лицам, — сказала Уна. С её лица вдруг исчез оскал клерка, и она закричала на солдата:

— Зона Бедствия не достанется вам никогда! Вы правопреемники государства? Федерации?! Стало быть, вы отвечаете за тысячу лет эксплуатации этого несчастного куска земли! Из-за вас здесь не осталось ни одного живого дерева! Вы вгоняли Зону во мрак ради своей чёртовой циви...

Чёрный Кардинал выстрелила ей в голову. Девушку отбросило назад, и она перевалилась через подоконник ничем не огороженного оконного проёма, возле которого, на беду, стояла. Тело её ещё только нависало над многоэтажным обрывом, как вторая пуля прошила серебряную форму у неё на груди, а третья — на животе.

Анжела Заниаровна резко развернулась и четырьмя выстрелами прикончила солдата.

Всё произошло так быстро, что эхо последнего выстрела заглушило шлепок от падения тела Уны на землю — пятнадцатью метрами ниже.

Не сомневаясь, что Анжела Заниаровна укокошит и меня за компанию с нечистью, я вжался в стену. Впору было выбрасываться из окна, вслед за мёртвой Уной.