Борис Штерн - Стражи последнего неба

Спрятавшись за надгробьем, Арье Фишер попытался прочесть хоть какую-то молитву, но в памяти всплывали лишь бессвязные обрывки фраз. На лбу его выступила испарина, а руки словно приросли к холодному сырому камню.

Послышался слабый раскат грома. Тотчас Хава замолчала. Реб Фишер рискнул осторожно привстать из-за своего укрытия и позвать ее.

От звука его голоса туман, все это время вившийся вокруг Хавы, закручивавшийся в зыбкие кольца, резко раздался в стороны — как болотная ряска от брошенного камня. Несчастная женщина бессильно осела на землю. Губы шевельнулись, Арье Фишер услышал произнесенное тающим шепотом:

— Не могу найти… Не помню… — после чего глаза Хавы закрылись и лицо застыло.

Осторожно приложив ухо к ее груди, реб Фишер с облегчением услышал слабые удары сердца: Хава была жива, но в глубоком обмороке. Взвалив жену на плечи — она была женщиной грузной, а сам реб Арье ни статью, ни физической силой не отличался, — портной потащился домой. Здесь, едва не падая от усталости, он уложил Хаву в постель. Она так и не очнулась, но лицо ее было теперь вполне безмятежным, как у крепко спящего человека. И дышала она ровно и глубоко.

Сам портной не имел сил добраться до постели. Так и просидел остаток ночи на маленькой скамеечке у кровати жены.

Уснул только под утро.

Разбудил его скрип пружин. Хава с сонным недоумением уставилась на мужа.

— Что ты здесь сидишь? — спросила она ворчливо. — Вон солнце как высоко поднялось, с минуты на минуту придет заказчик…

Тут взгляд ее упал на его босые, покрытые землей ноги.

— Это еще что такое? — брови ее показали высшую степень изумления. Она попыталась подняться, но увидела, что и ее ноги тоже по щиколотку залеплены грязью. Хава растерянно уставилась на это безобразие, потом перевела взгляд на мужа.

— Не волнуйся, — сказал реб Фишер. — Просто ты, видимо, приболела. Ночью тебе стало плохо — я думаю, поднялась температура, — вот ты и выскочила на улицу…

— Я бегала на улицу в одной сорочке?! — возмущению Хавы не было предела. — Да ты рехнулся!

Арье Фишер виновато развел руками. Хава решительно встала с кровати и тут же снова села: ноги не держали ее.

— Ох… — слабым голосом сказала она. — Голова кружится…

Она опустилась на подушку и закрыла глаза.

Нервы Арье Фишера были на пределе, поэтому, когда раздался громкий и требовательный стук в дверь, он вылетел на крыльцо как был, в нижнем белье.

На пороге стоял яворицкий раввин Цви-Гирш Галичер. При виде портного — с всклокоченной бородой, безумными глазами, да в придачу еще и неодетого, рабби Галичер даже отступил на шаг.

— Что это с вами случилось, реб Арье? — изумленно спросил он.

Арье Фишер промычал что-то неразборчивое и чуть посторонился, пропуская раввина внутрь и оттесняя его в кухню.

— Арье, кто там? — спросила из спальни Хава.

— Это ко мне! — крикнул портной. — Извините, рабби Цви… — сказал он полушепотом. — Тут такое…

Спохватившись, он выскочил в свою каморку, кое-как оделся и вновь вернулся к раввину.

— Вас не было на утренней молитве, так я заволновался, может, что случилось, решил зайти, проведать, — говоря так, рабби Цви-Гирш пристально смотрел на Арье Фишера. Не выдержав, тот отвел взгляд. На протяжении по меньшей мере десяти лет он не пропустил ни одной утренней молитвы, приходил всегда затемно.

— Да-да… — пробормотал он. — Да-да…

— У вас действительно что-то произошло, — с нажимом произнес рабби Цви-Гирш. — Не мое дело вмешиваться в чужую жизнь, не хотите — не рассказывайте. Но может быть, вам нужна помощь?

Взглянув в темное морщинистое лицо раввина, казавшееся в обрамлении белоснежной бороды почти черным, портной решился.

— Я не знаю, что это было, — сказал он. — Рабби Цви, мне очень страшно, — оглянувшись на дверь спальни, он продолжил, понизив голос: — Похоже, у моей жены что-то не в порядке с головой, рабби, — для убедительности он постучал себя по лбу пальцем. — Сами судите: сегодня ночью она вдруг убежала из дому. Мне с трудом удалось ее вернуть! Сейчас она ничего не помнит. Говорит — голова кружится. У меня у самого все плывет перед глазами, — он махнул рукой. Добавил после паузы с робкой надеждой в голосе: — Есть такая болезнь — из-за влияния луны, говорят. Когда люди во сне начинают бродить. Вчера как раз было полнолуние.

— Убежала из дома? — удивленно переспросил Галичер. — Ночью? И ничего не помнит?

— В том-то и дело, рабби, — горячо зашептал реб Фишер. — Она бежала так быстро, что я едва-едва ее нагнал! Знали бы вы, где… — Шепот его упал до почти беззвучного. — На старом кладбище, рабби, что-то она там искала, уж не знаю что…

Брови раввина сдвинулись у переносицы.

— Ну-ка, ну-ка, — сказал он, тоже понижая голос, — ну-ка, реб Фишер, расскажите подробнее. Что же это ее занесло на старое кладбище?

Путаясь и сбиваясь, портной рассказал о кошмарной сцене у развалин бет-тохора.

По мере рассказа лицо раввина мрачнело. Дослушав до конца, он глубоко задумался. Его суровый вид перепугал портного не меньше, чем воспоминание о ночном происшествии.

— Что? — тихо спросил он. — Что скажете, рабби?

Рабби Галичер покачал головой.

— Ох, боюсь, луна тут ни при чем, — ответил он хмуро. — Как бы не случилось с вашей женой куда большего несчастья, реб Арье. Вы можете рассказать, что было накануне? Вечером? Что-нибудь непривычное, странное?

— Накануне? — Арье Фишер немного подумал. — Да нет, вроде бы… Прогулялся по берегу, вернулся… — Ему не хотелось говорить о детских, как ему казалось, страхах, охвативших его у реки. — Да, поработал немного. Но недолго. У меня раскололся камень — я его приспособил под утюг, но нечаянно плеснул холодной воды, а он как раз был очень раскаленным…

Рабби Цви-Гирш рассеянно теребил бороду. Сказал:

— Мне нужно поговорить с Хавой. Она не спит?

Хава лежала на спине, натянув одеяло до подбородка, и потерянно смотрела в потолок.

Портной сказал нарочито бодрым голосом:

— Хава, тут рабби Цви-Гирш хочет пожелать тебе доброго здоровья.

Она скосила глаза на дверь и недовольно поморщилась. Словно не замечая этого, раввин приветливо поздоровался, пододвинул табуретку ближе к постели.

— Как вы себя чувствуете? — заботливо спросил он. — Что-нибудь болит?

— Ничего у меня не болит, — сердито ответила Хава. — Мужу какая-то чепуха приснилась, вот и болтает невесть что…

Раввин кивнул, словно соглашаясь с этой оценкой, после чего вытащил из кармана небольшую книгу.

— Хава, — сказал он, — молитвы и чтение псалмов часто помогают при недугах, хотя люди этим пренебрегают. Вот послушайте, — раввин перелистал несколько страниц. — Я вам прочитаю, а вы, если захотите, будете повторять за мной. Хорошо? — и не дожидаясь ответа, начал: — «Живущий под покровом Всевышнего в тени Всемогущего обитает…» — рабби Цви-Гирш взглянул на Хаву. — Что же вы, Хава? Повторяйте, вреда от этого не будет.