Борис Штерн - Стражи последнего неба

Разговор на древнееврейском языке меня утомил, и не думаю, что, даже доведись мне сейчас же поговорить с Михаэлем, мы бы нашли общий язык.

Чутьем профессионального сыщика я понял, что здесь мне не рады. В Меркаве обычно обретаются праведники, а не такие типы, как я. Возможно, наличие печатей еще примирило бы огненных стражей с моим присутствием в этом святом месте…

— Хаим! Хаим!

Острый, пряный запах вернул меня в реальный мир. Я чихнул.

— Это нюхательный табак, — сказал Хаим, дергая меня за ухо.

— Все приятнее, чем нашатырный спирт, — я чихнул еще раз.

— Говорят, что у Сатаны есть список всех людей на земле, и когда он читает в нем чье-то имя, то человек чихает. Поэтому, когда чихаешь, дергай себя за ухо.

— Зачем?

— Не знаю, — Хаим пожал плечами. — Наверное, чтобы вытащить себя за уши с того света. Расскажи лучше, где ты был на этот раз.

— Был в раю. Отличное место, между прочим. Просил остаться — не разрешили.

— Нам с тобой попасть туда не светит, — засмеялся Малах. — Хотя… после смерти и двенадцати месяцев в аду — может быть…

Я содрогнулся, вспомнив ад.

— А еще я был в Небесном Иерусалиме.

Хаим встрепенулся:

— Ну и как там?

— Пусто, никого нет. Нас ждут.

— Не нас, а Машиаха. Тогда Небесный Иерусалим опустится на землю.

— Еще видел Храм и ангела Михаэля — он там за первосвященника.

Взволнованный Хаим ходил по комнате из угла в угол.

— Оставим в стороне лирику, — успокоил я его. — О моем путешествии поговорим завтра. Главное — Польский Святой был в Зале Сияния почему-то дважды. И я узнал имя ангела, который может летать между залами. Его зовут Думиэль.

— Не слышал, но разберемся, — уверенно пообещал Хаим.

— Кстати, тебе интересно, где сейчас душа Польского Святого?

— В раю?

— Будет. А пока — в аду.

Всю ночь я ворочался, то засыпал, то просыпался… Спавший опять на диване Хаим сказал утром, что я даже захрапел — такое со мной бывает иногда от усталости.

Утром, завтракая (я решил пока повременить с погружениями), мы с Хаимом оживленно обсуждали полученную информацию.

— Говоришь, Думиэль? — удивлялся Хаим Малах. — Я никогда не слышал этого имени.

— Имя его похоже на «Дума» — ангела, получающего души умерших. И мне это не очень нравится, — заметил я.

— Ты хочешь сказать, что это может быть один и тот же ангел? Но имена-то разные!

— Вспомни, сколько имен у Князя Божественного Лика.

— Действительно… — Хаим задумался. — Ладно, давай прочтем послетрапезную молитву и заглянем в «Книгу духов».

В «Книге духов» мы все-таки нашли Думиэля. На самой последней странице. Рисунков там никаких не было, печатей тоже, только текст на латыни — призыв к ангелу. Каких-либо характеристик мы там тоже не нашли.

Хаим долго шевелил губами, пытаясь перевести латинский текст на древнееврейский язык.

— Что-то не получается, — наконец сказал он. — Может, бросим это дело?

— Ну да, на середине пути. Пока мы выяснили, что Польский Святой добрался, по крайней мере, до четвертого зала. А сейчас он в аду — значит, сделал какую-то ошибку.

— Неслабая ошибка — судя по тому, что недавно его похоронили. Значит, ты хочешь, чтобы я перевел это на древнееврейский?

Я кивнул.

— Ладно, придется идти к раву Амнуэлю. А ты, Яков, чем займешься сегодня?

— Хочу прогуляться по Риму, голова что-то разболелась, — уклончиво ответил я.

Вышли из дома мы вместе. Хаим повернул направо, к гетто, а я налево, в сторону Тибра.

Пройдя несколько сот метров, я оглянулся. Хаим уже скрылся из виду, и я решительно взял направление на Ватикан.

Я был там всего один раз по какой-то служебной надобности, справедливо полагая, что еврею, даже такому плохому, как я, в Ватикане делать нечего. Но на этот раз меня интересовала ватиканская библиотека.

Библиотека располагается в огромном, мрачном, классического стиля здании и представляет собой самое большое в мире хранилище теологической литературы. Она чем-то напоминает усыпальницу: вход в нее разрешен далеко не каждому, и многим книгам суждено покоиться здесь вечно, так и не побывав в руках у жаждущих читателей.

Проход в библиотеку мне облегчило полицейское удостоверение. Мрачному монаху-доминиканцу в дверях я объяснил, что полиция ищет книгу, которая используется шпионами для составления шифров. В свинцовых глазах монаха промелькнуло понимание — похоже, что радости детективной литературы не были ему чужды. Он передал меня другому монаху — библиотекарю, не вдаваясь в излишние объяснения, что существенно облегчило мне задачу.

— Что конкретно вы ищете? — поинтересовался монах, когда мы поднялись по широкой полукруглой лестнице на второй этаж.

— Говорят, что есть такая книга на латыни, — осторожно начал я. — Называется она «Сефер Адам а-Ришон», «Книга Первого Человека».

— Перевод с древнееврейского? — Монах бросил на меня пристальный взгляд. Не опознал ли он во мне еврея?

— Наверное, да, — я неопределенно пожал плечами. — Я полицейский, а не ученый.

Монах замолчал и устремился в лабиринт залов, уставленных книжными шкафами. Я шел следом, не забывая глядеть по сторонам. В нишах то и дело попадались статуи, старинные глобусы, какие-то загадочные модели и инструменты.

Мой проводник шел не останавливаясь, и мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Наконец мы вошли в большую комнату с высоким потолком и широкими и высокими арочными окнами. Мы столько раз уже поворачивали, что я не представлял, куда могут выходить эти окна.

— Вот здесь, — монах указал на несколько шкафов. — Здесь она должна быть.

— А если ее здесь нет?

— Значит, найти эту книгу уже невозможно. Вы представляете себе размеры ватиканской библиотеки?

— Более или менее, исходя из нашей краткой экскурсии.

— Значит, вряд ли, — легчайшая тень усмешки тронула уста монаха. — А как вы собираетесь доставать книги с самых верхних рядов?

Не дожидаясь ответа, он сказал:

— Подождите, я принесу вам лестницу.

Монах удалился, а я стал просматривать книги. Работа действительно предстояла непростая — это я понял сразу. Ведь даже названия большинства книг прочитать я не мог, так как плохо знал латынь. Несколько раз попадались мне различные издания «Ключей Соломона», переводы Мишны и Талмуда на латынь…

Послышался скрип — это монах затащил в зал стремянку, роскошное изделие из красного дерева, довольно ветхое, правда.

— Давайте я вам помогу, — предложил он.

— Не стану отказываться.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь шуршанием страниц и интенсивным чиханием, когда мне и библиотекарю попадала в нос книжная пыль. Я то и дело хватался за ухо, как учил меня Хаим, пока не поймал на себе настороженный взгляд монаха.