Клиффорд Саймак - Зарубежная фантастика

После обеда, немного поспав, я пошел обратно на пастбище, решив все-таки задать незнакомцу еще несколько вопросов, которых, как я понял, он избегал во время разговора. Но машина уже исчезла, и незнакомец тоже. Осталась только вмятина на том месте, где она стояла. Но гаечный ключ лежал рядом с этим местом. Когда я нагнулся поднять его, то увидел, что один конец как будто в чем-то испачкан, а приглядевшись, я понял, что это была кровь. Я с тех пор много раз упрекал себя, что не отдал эту вещь на анализ, чтобы проверить, — была ли это кровь человека или животного.

Я так же много раз думал о том, что же случилось там, кто был этот человек и как получилось, что он оставил этот ключ, и почему тяжелый конец его испачкан кровью. Я все еще прихожу отдохнуть к этому камню, и он также стоит в тени деревьев, и все тот же вид открывается с него, и воздух над речной долиной создает все ту же иллюзию объемности. И чувство звенящего ожидания все еще живет в этом месте. И я знаю, что это место было и будет в ожидании какого-то единственного необычного случая, что то, что произошло, было одним из многих событий, возможных здесь, и бесконечное число необычных событий может произойти здесь в будущем так же, как бесконечное множество их могло произойти в этом месте в прошлом. Хотя я и не надеюсь оказаться свидетелем следующего события, поскольку жизнь человека — лишь мгновение по сравнению с жизнью планеты.

Этот ключ, что я подобрал, все еще находится у нас, он оказался очень полезным инструментом. Фактически, мы никакими другими подобными инструментами не пользовались, обходясь одним этим гаечным ключом, так как он обладает свойством приспосабливаться к любой гайке, к любому болту и может удерживать любой вал от вращения. Его не нужно подгонять и у него нет никаких приспособлений для размера захвата. Нужно просто поднести его к тому предмету, который необходимо захватить, и ключ сам приобретет нужный размер и захватит гайку или вал. Не нужно прилагать больших усилий, чтобы пользоваться им, у него будто есть способность увеличивать во много раз даже небольшое усилие, как раз до нужной степени, чтобы повернуть гайку или удержать вал. Однако, мы пользуемся ключом с осторожностью, только тогда, когда не видят посторонние, поскольку он слишком напоминает что-то волшебное, что-то из колдовского арсенала, чтобы можно было показывать его чужим людям. Бели бы многие узнали о том, что у нас есть такой ключ, это, скорее всего, привело бы к разным разговорам среди наших соседей. Поскольку мы являемся честной и уважаемой семьей, то такая ситуация для нас крайне нежелательна. Никто из нас между собой не говорит об этом человеке и его машине, которых я обнаружил на пустоши. Мы молчаливо признали тот факт, что это событие не вписывается в обычные рамки нашей жизни, нашей простой семьи фермеров, людей Не с очень развитым воображением. Но хотя мы и не разговариваем об этом, сам я думаю об этом довольно много. Я провожу значительно больше времени теперь, сидя на этом камне. Почему — я не знаю. Может быть, у меня слабая надежда, что здесь я найду объяснение этого странного события или хотя бы подтверждение той теории, которую я придумал для объяснения того, что случилось.

Я верю, хотя у меня и нет необходимых доказательств, что этот человек пришел из другого времени, а машина, которую я видел, была машиной времени, а этот забытый инструмент не будет изобретен еще много-много лет. Я даже не могу представить, когда это случится. Я думаю, что когда-нибудь в будущем люди изобретут способ путешествовать во времени и это вызовет необходимость разработать определенный способ поведения при этих путешествиях, чтобы избежать последствий парадоксов, могущих произойти при вмешательстве в реальность времени. Мне кажется, что этот забытый гаечный ключ как раз и является тем парадоксом и создает одну из тех ситуаций, которые сами по себе выглядят безобидно, но при некоторых условиях могут стать источником значительных осложнений. Поэтому я и потребовал у своих родных, чтобы они сохранили в глубокой тайне все эти сведения.

Я также пришел к выводу, тоже пока ничем не подтвержденному, что эта расщелина, в верхней части которой лежит камень, может представлять собой дорогу во времени или часть этой дороги, или такую точку, где наше время наиболее тесно, вследствие какого-то еще неизвестного закона природы, соприкасается с иным временем, очень отдаленным от нас. Или это может быть таким местом во временном континууме, которое имеет наименьшее сопротивление при путешествии сквозь него, поэтому этим местом часто пользуются. Или это одна из “проторенных дорог” во времени, в результате чего она стала “наезженной”, то есть преграда между разными временами стала легко преодолимой.

Такое предположение могло объяснить странную атмосферу места, этого звенящего чувства ожидания.

Читатель должен, конечно, принять во внимание, что я очень и очень пожилой человек, и давно уже перешел за обычный для человеческой жизни предел. И хотя мне самому так не кажется, может оказаться, что мой разум уже не является достаточно острым и способным к аналитической работе, как когда-то было, а я сам становлюсь человеком, склонным к необычным фантазиям.

Единственное доказательство, если это можно назвать доказательством, которое у меня есть, чтобы подкрепить мою теорию — это встреченный мною человек. Он несомненно принадлежал к цивилизации, стоящей неизмеримо выше нашей. Для того, кто читает мой рассказ, должно быть очевидно, что, разговаривая со мной, он использовал меня в своих целях, он направлял разговор в нужном ему направлении так же легко, как это мог сделать мой современник, общаясь с древним греком или с современником Атиллы. Я уверен, что он был человеком, хорошо владеющим искусством разговора и разбирающимся в психологии. Оглядываясь на прошедшее, я полагаю, что он, безусловно, стоял по своему развитию далеко впереди меня. И пишу это не только для того, чтобы данные, которыми я располагаю, и мои предположения, которые я опасаюсь передавать кому-либо во время моей жизни, не были полностью утеряны, но также и для того, чтобы они дошли до времени, когда более высокие знания, чем те, которыми мы располагаем сейчас, будут способны хоть как-то объяснить все эти факты. И я надеюсь, что человек, который будет читать эти записи, не будет смеяться надо мной после моей смерти. И я боюсь, что если надо мной посмеются, я, даже мертвый, почувствую это. Это и есть слабое место нас, Саттонов. Мы не переносим, когда над нами смеются. На тот случай, если кто-нибудь подумает, что я ненормальный, я вкладываю сюда свидетельство врача, написанное всего три дня назад, оно утверждает, что в результате осмотра врач нашел меня в полном здравии души и тела.