Роберт Хайнлайн - Дорога Славы

Ведущую роль играет живущая личность, но вся эта толпа тоже никуда не девается. Не пользуясь Яйцом, Стар была способна перебрать в памяти случаи, происшедшие с давно умершими людьми. ПОЛЬЗУЯСЬ Яйцом — лично подключаясь в киберсеть, — она располагала семью тысячелетиями свежих, как только вчера бывших, впечатлений.

Стар мне призналась, что перед тем как принять назначение, она лет десять колебалась. Быть всеми этими людьми ей не хотелось; ей хотелось быть и дальше самой собой и поступать, как ей вздумается. Однако способы отбора кандидатов (я их не знаю, они хранятся в Яйце), видимо, почти безошибочны; отказалось за все время только трое.

Когда Стар стала императрицей, она еще едва начала вторую часть своей подготовки, в нее было воплощено только семь из ее предшественников. Запечатление проходит недолго, но объекту между сеансами требуется отдых, ибо он усваивает все хорошее и все плохое, что когда-либо случалось с ними. Жестокое обращение в детстве с домашними животными и стыд при воспоминании об этом в зрелые годы, потеря девственности, невыносимый трагизм того времени, когда совершена воистину непоправимая, оплошность — ВСЕ без исключения.

— Я ОБЯЗАНА испытать их ошибки на себе, — сказала мне Стар. — Только на ошибках учатся по-настоящему.

Вся эта изнурительная система основана на том, что одного подвергают переживанию всех, до последней, ошибок, совершенных за семь тысяч лет.

К счастью, часто пользоваться Яйцом необязательно. Большую часть времени Стар могла быть самой собой и внедренные в нее воспоминания волновали ее не больше, чем вас волнует замечание, сделанное во втором классе. Большинство проблем Стар была способна решить выстрелом навскидку, не прибегая к услугам1 Черной Комнаты и полного подключения.

Главным, что было отмечено при развитии этого эмпирического способа управления империей, было то, что ответ на большинство вопросов был таков: НЕ ДЕЛАЙ НИЧЕГО.

Вечная пассивность, никаких рывков. “Живи и жить давай другим”. “От добра добра не ищут”. “Время — лучший лекарь”. “Не тронь лихо, пока спит тихо”. “Плюнь на них; сами вернутся, виляя хвостиком между ног”.

Даже утверждающие что-либо указы Империи по форме обычно были негативными: “Не взорви Планеты Соседа Своего”. (Взрывай собственную, коли охота). “Руки прочь от хранителей Врат”. “Не суди, да не судим будешь”.

Самое главное, не выставляй серьезных проблем на всенародное обсуждение. Нет, против местной демократии запретов нет, это только в делах Империи. Старина Руфо — простите, доктор Руфо, очень известный специалист по проблемам сравнительной культурогологии (с дурным вкусом к посещению трущоб) — Руфо как-то сказал мне, что любая человеческая раса проходит через все формы и что во многих примитивных обществах пользуются демократией… Но он и слыхом не слыхал о цивилизованных планетах с демократией, поскольку “Vox Populi, vox Dei” [78] Глас народа, глас божий (лат.). переводится как: “Господи! Как же мы в такое-то вляпались?”

Однако Руфо уверял, что он-то демократии рад — каждый раз, когда у него становилось тяжело на душе, он принимал дозу Вашингтона, а проделки французского парламента уступали лишь проделкам французских женщин.

Я спросил его, как же высокоразвитые общества управляют ходом событий?

Он наморщил лоб.

— В основном они не управляют.

Это подходило и к стилю Императрицы Вселенных: Она, в основном, не управляла.

Но иногда она правила. Она могла сказать:

— Эта путаница кончится, если взять вон того смутьяна — вас как зовут? Вот вы, с эспаньолкой, — вывести и расстрелять его. Не откладывая.

Я при сем присутствовал. Откладывать они не стали. Он был главой той делегации, которая обратилась к ней с этим вопросом — какая-то стычка между трансгалактическими торговыми империями в Седьмой Вселенной. Первый его помощник заломил ему руки, а его собственные представители выволокли его наружу и прикончили. Стар вернулась к своему кофе. Этот кофе получше того, что можно достать дома, и я так разволновался, что налил чашечку и себе.

Власти у императора нет никакой. И все же, если бы Стар пришла к выводу, что некую планету необходимо убрать, этим делом тут же бы занялись, и в том небе появилась бы новая. Стар этого никогда не делала, но в прошлом такое происходило. Не часто. Прежде чем провозгласить столь окончательное решение, Его Мудрость долго прокопается в собственной душе (и в Яйце), даже когда его гипертрофированное здравомыслие подскажет ему, что другого выхода нет.

Император — это единственный источник законов Империи, единственный судья, единственный исполнитель. Делает он очень мало, и способа заставить выполнять его постановления у него нет. А вот что у него (нее) есть — это громаднейший престиж системы, которая действует семь тысяч лет. Эта система держится в единстве благодаря отсутствию единения, единообразия, потому что никогда не ищет совершенства, не гонится за утопиями. Она добивается лишь таких решений, которые помогут справиться, а простора и места для многих путей и позиций хватит.

Местные проблемы — дело местных институтов управления. Детоубийство? Это ваши дети и ваша планета. Взаимоотношения семьи и школы, цензура кино, помощь при стихийных бедствиях и катастрофах? Империя тяжко беспомощна и бесполезна.

Кризис Яйца начался задолго до моего рождения. В одно и то же время был убит Его Мудрость ССШ и украдено Яйцо. Каким-то плохишам нужна была власть. Яйцо, с его уникальными возможностями, содержит в скрытом виде ключ к такой власти, какая не снилась и Чингисхану.

Почему люди жаждут власти? Мне это непонятно. Но некоторым хочется, и вот этим хотелось.

Стар заняла должность полуподготовленной и столкнулась лицом к лицу с величайшим кризисом, когда-либо претерпевавшимся Империей, в отрыве от своего кладезя Мудрости.

Но все же не без помощи. В нее был впечатан опыт семи суперблагоразумных людей, и ей оказывала помощь вся кибер-компьютерная система за исключением уникальной ее части, известной как Яйцо. Сначала ей надо было выяснить, что случилось с Яйцом. Переходить в наступление на планету плохишей было небезопасно; от этого могло пострадать Яйцо.

Существовали способы заставить человека рассказать все, если не жалко потерять его насовсем. Стар было не жалко. Я имею в виду не такие грубые штуки, как дыба и щипцы. Больше это похоже на очистку лука, и нескольких они очистили.

Карт-Хокеш смертоносен настолько, что был назван в честь единственных посетивших его исследователей, которые вернулись живыми. (Мы побывали в “парковой зоне”, все остальное намного хуже). Плохиши и не пытались там остаться; они только схоронили Яйцо и расставили вокруг и на подходах к нему стражу и ловушки.