Чед Оливер - Неземные соседи

Наконец по залу пробежал один из носильщиков. Какой-то человек с орденом в петличке задержал его на ходу и крикнул властным голосом:

— Остановитесь! Разве вы не видите, что с вами говорят? Потрудитесь снести мой багаж на вокзал!

— Автомобиль и экипажи уехали ночью… Это невозможно!

— Все равно. Отыщите двуколку или какую-нибудь повозку!..

Он указал на узкие чемоданы, шляпные картонки, кожаные саквояжи. Его жена в шелковом костюме и большой задернутой вуалью шляпе нервно пересчитывала багаж, дрожа от холода в своих мехах.

— Я — депутат, — настаивал он. — Я вас вознагражу… заведование табачным магазином… орден, — все, что хотите…

— Нет, — ответил носильщик. — Я иду за женой в другой отель. Плевать мне на ваши магазины!

Он уже бежал, проталкиваясь через толпу.

— Дурак, идиот! — кричал в отчаянии депутат.

Вернувшись к своей жене, он сказал:

— Милый друг, возьмем те вещи, которые тебе дороже всего, и пойдем пешком… Ничего не поделаешь!

Он указал на других путешественников, склонившихся над раскрытыми чемоданами и обшаривавших их с видом лиц, грабящих собственное имущество.

— Но у нас украдут остальное… Море уйдет… Эта нелепая история не может же продолжаться! — повторяла она с упорством женщин, которые не верят в очевидность катастрофы, раз она нарушает их виды или благополучие.

Протянув руку, она призывала в свидетели небо и море, которые, выйдя из рамок приличия, были ответственны в этой нелепой истории — в потере ее платьев и краже ее багажа.

— А если завтра не будет поезда?

— Да покажите же пример храбрости! — крикнула она с неожиданным желанием его оскорбить.

В толпе на всех языках поднимались такие же разговоры.

Страх перед опасностью взял верх. Вещи наспех увязывались в узлы. Толпа элегантных курортных гостей напоминала теперь партию эмигрантов, нагруженных уродливыми мешками.

Вокзал находился от отелей на расстоянии двух километров. Макс и Губерт бежали впереди, неся детей на плечах. По дороге им приходилось перегонять других беглецов, которые шли медленно, согнувшись под ношей, и женщин, несших по очереди на руках своих детей.

Поезд пришлось брать приступом. Семьи рыбаков провели остаток ночи в вагонах и не желали уступать свои места. Служащие растерянно бегали по платформе. Начальник станции поднимал руки к небу.

Максу удалось втиснуть свою семью в вагон третьего класса.

— Какое счастье! Боже мой, какое счастье! — повторяла госпожа де Мирамар, с умилением взирая на грязные скамейки.

Все переглянулись, охваченные неожиданным волнением. Бледные, измученные целой ночью ужаса, они все-таки находились все вместе, уверенные в дальнейшей безопасности. В этот же вечер они будут в Париже. И тут только они заметили отсутствие кухарки.

— Она пошла на поиски шофера, — уклончиво сказала старая няня.

— Если бы мы только взяли с собой хлеб, вино… остатки нашего ужина… — проговорил Макс.

— Не успели спастись, как уже думают о еде, — проворчал ученый, с горечью вспоминая о книгах, оставленных в Вилле Роз.

Среди них находились старые номера “Антропологического Обозрения”, и он положительно не знал, где можно было их достать.

Мисс Мод требовала чай и плакала о забытом зонтике. Госпожа Андело решилась выпустить из рук пакет заметок и выписок, которые она держала под мышкой. Это были материалы для второй части “Гибели цивилизаций”, сама же рукопись — весьма объемистая — находилась у де Мирамара.

С каждой минутой новая толпа путешественников врывалась на платформу. Вагоны были переполнены. Прибывшие первыми стояли на подножках и никого не пропускали в вагоны. Ева видела, как элегантные партнеры по теннису отгоняли плачущих женщин палками.

Напрасно уверял начальник станции, что составляется второй поезд, что он уже телефонировал, что локомотив сейчас прибудет. Никто не хотел ждать.

Вдруг страшный вопль покрыл шум голосов. На эспланаде, выходившей на океан, толпа внезапно отхлынула назад. Губерт высунулся из вагона.

Волна залила прибрежную скалу и шла вперед, необъятная, неодолимая, перекатываясь через террасы отелей и сады. Она уже достигла дороги, где толпились опоздавшие на поезд. Они пытались бежать, но волна догоняла их. Люди кружились, взмахивали руками, падали… О! Эти крики отчаяния, эти предсмертные вопли, этот неумолчный призыв агонии!..

Поток уже уносил людей… одного за другим… взрослых, детей…

Зловещая масса воды двигалась по земле, наступая на равнину бесконечных полей. Она катилась вперед, победоносно захватывая все пространство.

Высунувшись из вагона, Ивонна расширенными от ужаса глазами глядела на это потрясающее зрелище, воспринимая в нем другую картину, которая не переставала ее преследовать.

“Трупы плавали тут и там, подобно стволам деревьев…” — бессознательно шептали ее губы.

У поезда произошла невероятная свалка. На подножках происходили настоящие рукопашные бои. Люди с лицами, красными от напряжения, опьяненные страхом и гневом, яростно наступали друг на друга. Губерт увидал депутата, цеплявшегося за перила; его жена сзади него держала под мышкой смятые ткани легких блестящих платьев.

— Я говорю вам, что я хочу войти! — вопил он. — Я представитель государства!

Но тут существовал только закон сильного. Двадцать рук поднялись, чтобы оттолкнуть его.

Неожиданно он выхватил револьвер.

— Кто шевельнется — застрелю на месте!

Он воспользовался минутным замешательством, чтобы вскочить на подножку и втащить за собой жену, выронившую свои платья. Видя, что волнение разрастается, начальник станции решил подать сигнал раньше времени. На его свисток ответили крики отчаяния. Поезд медленно отошел. Люди висели на дверцах вагона. Какая-то женщина сорвалась и упала под колеса…

— Это ужасно!.. — шептала госпожа де Мирамар, подхватывая обессиленную Ивонну.

— Наконец-то! Париж! — вздохнула госпожа де Мирамар.

Возбужденная толпа окружала Орлеанский вокзал, вырывая друг у друга вечерние газеты и обсуждая невероятные новости.

Первое, что сделал де Мирамар, войдя в пустую, пахнувшую камфорой и сушеной лавандой квартиру, это протелефонировал брату.

Доктор приехал почти сейчас же. Путешественники доканчивали импровизированный ужин. Они уже успели освежиться и отдохнуть. Подчиняясь нервной реакции, молодые девушки возбужденно смеялись.

— Какому вас мрачный вид, дядя! — воскликнула Ивонна. — Можно подумать, что не мы, а вы путешествовали двенадцать часов, не имея ни кусочка во рту, в третьем классе, причем в купе набилось четырнадцать человек!

— И что не я, а ты потерял самые нужные книги! — проворчал де Мирамар.