Жерар Клейн - Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.

Кроме того, у него не было выбора. Он будет вытаскивать ее — и самого себя — из когтей Верана, а на планете-мавзолее подбросит для них мешок с продуктами. До того момента его роль была определена. Но что дальше? Придется ли ему после отправки сообщения поставлять Верану рекрутов и оборудование, как требовал беглец с Эргистала?

Все это не имело смысла. Почему другой Корсон привел их после бегства на планету-мавзолей? Может, это обязательный контактный пункт, место временного узла? Но Корсон уже начинал ориентироваться в дорогах времени и был почти уверен, что ничего такого нет. Когда он проводил спасательную операцию, то с тем же успехом мог привести беглецов сюда, на этот пляж, где заседал Совет Урии, сам готовый вернуться на Эргистал, если бы его пребывание там оказалось необходимым. Он знал, что был там и изменился. И научился многим вещам, нужным для осуществления плана.

Он вспомнил металлическую табличку, лежавшую на мешке с продуктами перед дверями мавзолея. В тот момент письмо показалось ему непонятным. Он осмотрел карманы скафандра и нашел плакетку, хотя много раз менял одежду. Видимо, он автоматически перекладывал содержимое из кармана в карман.

Буквы были глубоко врезаны в металл:

“Даже пустая упаковка может еще пригодиться. Есть много способов вести войну. Запомни это”.

Он тихо свистнул сквозь зубы. Пустые упаковки, пустые оболочки? Разумеется, это означало полуживых из мавзолея. Он подумал, что их должны снабжать искусственными индивидуальностями и использовать как роботов. Он думал даже, что они андроиды, но пупок на животе у каждой не оставлял никаких сомнений. Они жили и в то же время не жили, хотя замедленная активность их тел могла создавать видимость жизни. Корсон насчитал их более миллиона, хотя и не дошел до конца мавзолея. Он его даже не увидел. Это была великолепная потенциальная армия, удовлетворившая бы самые безумные желания Верана. Но это были женщины. Когда Антонелла вошла в лагерь, полковник счел необходимым усилить дисциплину. Он не был до конца уверен в своих людях. Веран не боялся измены из тщеславия или из-за денег, но у физиологии были свои законы, и он не рисковал с ними играть.

Корсон поднес руки к шее. На ней по-прежнему был обруч, такой легкий, что он порой забывал о нем. Крепкий и холодный. Мертвый и более опасный, чем гремучая змея. Однако, змея спала. Идея воспользоваться полуживыми рекрутами, вероятно, не содержала намека на враждебные намерения.

В этой идее было что-то от методов богов Эргистала. Чтобы избегнуть неразберихи, следует пользоваться военными преступниками или жертвами какого-либо конфликта. Эти казуисты выбирали меньшее зло. Точнее, они были абсолютными реалистами. Эти женщины были неживыми, как пустые упаковки. Они не могли уже мыслить, творить, действовать, даже просто чувствовать иначе, чем в чисто биологическом смысле. Впрочем, они еще могли рожать, и на это ему еще придется обратить внимание. Снабжение их искусственными индивидуальностями было гораздо меньшим преступлением, чем уничтожение одним нажатием кнопки города, населенного разумными существами. В принципе это не было преступлением, как не была преступлением пересадка органов. Земные хирурги давно разрешили эту проблему, и мертвый служил живому.

— Все хорошо, — сказал он, глядя на Антонеллу. Она не шевельнулась.

“Слишком молода, — подумал он. — Воспитана в шелках мира, который не знает ни болезней, ни страданий. Как прекрасный цветок. Ничего, она изменится, и тогда он сможет ее полюбить. О боже, чтобы ее найти, я разберу Эргистал на кусочки. Они не могут держать ее там, ведь она не совершила никакого преступления”.

И это объясняло присутствие Корсона. Антонелла не смогла бы сделать ни того, что сделал он, ни того, что еще нужно было сделать. Этого не смог бы сделать никто из их эпохи: у них не было нужной твердости, они принадлежали другому миру и сражались на другом фронте. К несчастью для них, опасность не была полностью исключена, и ликвидация ее была делом людей, подобных Корсону. “Мы уборщики истории, — подумал он, — ее мусорщики. Мы ходим по колено в крови, чтобы под ногами у наших потомков была чистая земля”.

— Вы будете купаться? — спросила девушка.

Он кивнул головой. Море его отмоет. А может, не хватит и целого моря.

Когда он вышел из воды, Сид уже вернулся. Корсон под каким-то предлогом отослал Антонеллу и представил свой план. Все вместе выглядело толково, хотя детали были еще неясны. Например, Корсону мешал обруч. Он не знал, как можно от него избавиться. Может быть, на Эргистале или во время одного из путешествий в будущее. Однако, пока это небольшое неудобство оставалось.

Бегство не представляло никакой проблемы. Кроме обруча, Веран снабдил его целым арсеналом разного оружия. Он считал, что может ничего не бояться, и полагал, что каждый свободный мужчина необходим на войне. Один из аппаратов создавал поле, гасившее свет. Модифицируя его, Корсон хотел расширить радиус действия, разряжая батарею за пару минут. Дополнял аппарат ультразвуковой локатор, позволявший двигаться в темноте. Мешок с продуктами, оставленный на планете-мавзолее, был частью экипировки гипрона. Оставались два скафандра, которые должны были надеть второй Корсон и Антонелла. Корсон считал, что в суматохе, вызванной его вторжением, ему удастся похитить их без особого труда.

Вопреки ожиданиям, Сид даже глазом не моргнул, когда Корсон дошел до самого деликатного места плана: реанимации полуживых на планете-мавзолее. Или это был нечувствительный человек, или у него был твердый характер. Вероятнее всего, второе.

— У меня есть некоторые представления о технике реанимации, — сказал Корсон, — и пересадке искусственной индивидуальности, но мне нужно оборудование и, возможно, профессиональная помощь.

— Думаю, вы найдете все, что нужно, на планете-мавзолее, — сказал Сид. — Ваши коллекционеры наверняка все предусмотрели. А если вам нужен совет, то лучше всего было бы уведомить Эргистал.

— Как? Кричать во все горло? Может, они постоянно следят за мной?

Сид слабо улыбнулся.

— Вероятно. Но это не метод. Вы можете связаться с ними с помощью гипрона. Вы совершили путешествие на Эргистал, и дорога эта навсегда осталась в вашей нервной системе. Кроме того, это не столько дорога, сколько способ смотреть на вещи. Эргистал занимает поверхность Вселенной, то есть находится везде. Поверхность гиперпространства является пространством, число измерений которого на единицу меньше измерений гиперпространства. Это не совсем точно, поскольку число измерений этой Вселенной, возможно, лишь абстракция, но для практических нужд вам ничего другого не требуется.