Вадим Сухачевский - Ковчег. Исчезновения — 1.

— Что за явление, кто такой?.. — Однако тут же узнал и удивился: — Ба, знакомые лица! Ну привет. Да ты не бойсь, заходи… А с лицом что? Вдарил кто-то? Ну, ежели кто из тутошних!..

— Да нет, это я сам, нечаянно, — поспешил сказать Еремеев. — Но я к тебе за помощью. Ты сегодня говорил: если вдруг что…

Картошкин перебил его:

— Э, братан, а ты ж не слепой! Что, никак успел прозреть за это время?

Еремееву стало стыдно.

— Да понимаешь, и не был я слепым, — смущенно признался он.

— Врал стало быть? — снова нахмурился Валера. — А все ж лицо у тебя знакомое… Гм… Ладно, рассказывай, зачем врал.

— Просто… Просто попал тут в один переплет, погоня за мной была, пришлось маскироваться.

Вид у Картошкина стал еще более хмурый.

— Погоня, говоришь? В наших краях, возле Архаровки? И кто ж это шалит? Не бойсь, братан, выкладывай. Ежели что — мигом правилку устроим. — Он обратился к троим сидевшим у стены: — Верно я, гвардейцы, говорю?

— Чего ж не устроить?

— Вполне даже устроим!

— Не впервой! Устроим, как этому только что, — подтвердила его гвардия.

Картошкин кивнул на лавку для телесных наказаний и дал пояснение:

— Шалил тут, понимаешь, один не из нашенских, из Курякина. В мое дежурство выдрючивался в клубе. Все танцуют как люди, а он скочет до потолка. Я ему по-хорошему: "Не выдрючивайся". Нет, выдрючивается все равно. Ну я два раза не повторяю. Привели его с гвардейцами сюда, на лавке разложили…

— Теперь долго выдрючиваться не будет, — вставил один из гвардейцев.

— Это уж точно, — подтвердил Картошкин. — Месяца два будет задницу чесать, а прежде, чем в Архаровку для своих выдрючек ехать, сперва сто раз подумает… Так что, говоришь, братан, за пром-блемы? Давай выкладывай все как на духу: зачем маскировался, от кого улепетывал? Не дадим, чтобы рядом с Архаровкой такое шаловство, а, гвардейцы?

Те молча кивнули и уставились на Еремеева, ожидая разъяснений.

— Да там у них банда целая, — сказал он. — Мальчонку и старика захватили в заложники… — Почему-то он решил, не зная зачем, что лучше все-таки выдать Нину за мальчишку. И добавил: — Там еще среди них опер бывший.

— Ссученный, что ли? — поинтересовался один из картошкинских гвардейцев.

Еремеев кивнул:

— Вроде того… А мальчонку они между собой не поделили, драку затеяли, вот мне сбежать и удалось.

Объяснения эти ему самому казались слишком туманными, но Валеру Картошкина они, кажется, полностью устроили.

— Мальчонку, говоришь? Да еще, говоришь, со стариком? Непорядок! — резюмировал он. — Как, гвардейцы, готовы на подвиг?

Те, ясное дело, к подвигу были всегда готовы, мог бы и не спрашивать.

— Щас грузовик подгоню, — сказал Валера. — Дорогу указывать будешь.

— Только с ними надо поосторожнее, — предостерег Еремеев. — Ребятки на вид ничего себе, а опер явно каратеист.

— А по мне хоть опер, хоть жопер, — бесстрашно отозвался Валера. — Стариков с мальчонками возле Архаровки забижать — это шалишь! Непорядок! А насчет карате ихнего — так против лома нет приема. — С этими словами он вытащил из-под лавки что-то завернутое в рогожу, а когда развернул, оказалось, что это вовсе не лом, а самый что ни есть всамделишный калашниковский автомат. Он положил автомат на лавку, приказал всем: — Ждать тут! — и покинул баню.

Несколько минут спустя послышалось урчание мотора, Картошкин вернулся, повесил автомат на плечо и скомандовал:

— По коням, хлопцы.

Все вышли вслед за ним. Его грузовик стоял возле калитки.

— Надо бы в систему сообщить, — сказал один из архаровцев.

— А что ты будешь сообщать, когда не ясно пока ни хрена, — ответил Картошкин. — Проведем разведку боем — тогда и сообщим. Ты сядешь со мной, — бросил он Еремееву, — а вы, хлопцы, давайте в кузов.

К счастью, по дороге Картошкин больше не задавал вопросов о случившемся, иначе Еремееву пришлось бы нелегко. Крутя баранку и вовсю выжимая газ, Валера только приговаривал:

— Это ж надо, суки, додумались! Мальчонку и старика! Нет, ребята, шалите! Картошкина с гвардейцами вы еще не видели!

Собственно, и дорогу указывать было незачем — она тут проходила только одна. Через каких-нибудь десять минут грузовик с ревом влетел в дачный поселок. Увидев знакомую виллу, Еремеев сказал:

— Здесь!

Картошкин не стал тратить время на открывание ворот. Он резко крутанул баранку, и грузовик, как танк, сделав пролом в заборе, въехал во двор и затормозил у самого крыльца.

Окна гостиной ярко светились, но внутри никого не было видно. Картошкинские гвардейцы уже стояли у входа в дом. Валера выпрыгнул из машины, взвел затвор автомата, скомандовал:

— За мной! — и ринулся в дом первым.

Трое гвардейцев и Еремеев устремились вслед за ним.

— Всем лежать! — крикнул Картошкин, с автоматом наперевес ворвавшись в гостиную.

Ложиться, однако, было некому, двое и так лежали: старик Шмаков — прикованный наручниками к батарее, а один из бритоголовых — просто в бесчувствии на полу, лицом вниз. Кроме этих двоих в гостиной не было ни души. Вокруг валялись обломки стульев и осколки разбитой посуды.

— Ну волки! — проговорил Картошкин. — Надо ж, додумались! Дедулю — к батарее!

— Освободите ради Бога, — слабым голосом попросил старик.

— Без пром-блем, дедуля, щас, айн момент… — С этими словами Картошкин подошел к нему и грохнул одиночным из автомата по наручникам.

— Спасибо, милый, — проговорил старик, поднимаясь с пола.

После выстрела бритоголовый подал признаки жизни — слабо пошевелился и застонал.

— Это что за фрукт? — строго спросил Валера. — Из ихней компании?

— Из нее самой, — подтвердил Еремеев.

— Ладно, очухается — разберемся, — пообещал Картошкин. — А там в Архаровку отвезем, поучим уму-разуму, чтоб знал, как дедуль мучить… Ну а малец где и этот опер-жопер?

Смышленый старик мигом догадался, что за "мальца" тот имел в виду.

— Мальчика увезли, — сказал он, — и опер с ними уехал. А этого бросили, — Шмаков кивнул в сторону бритоголового, — для него места в машине не было.

— Нашли, значит, с МУРовцем общий язык? — спросил Еремеев.

— Нашли, — подтвердил старик. — Как Небрат очухался, так сразу его и уломал.

Еремеев догадался:

— "Ковчегом" небось приманил?

Шмаков кивнул:

— Им самым. На том сразу и спелись.

— Чем приманил? — не понял Картошкин.

Еремеев сказал:

— Прости, долго объяснять, — и снова обратился к старику: — А давно они уехали?

— Да с полчаса уже.

— А тачка у них какая? — спросил Валера.

— Какая-то иностранная.

— Мда… — опечалился Картошкин, — бээмвуха небось. На моей старушке хрена два догонишь, только зазря бензин жечь…

В этот момент бритоголовый начал приходить в себя и сделал попытку стать на четвереньки.