Стивен Джонс - Монстры

— Но вы же знаете, ваше преподобие, — подал голос кто-то из паствы, — Блетт никогда особо не следил за кладбищем, да к тому же пил беспробудно. Лично я его ни разу трезвым не видел. А когда он выпимши…

— Да он вообще всегда выпимши, — поддержали его остальные прихожане. — Одно слово — пьяница…

— Так вот я и говорю, — продолжил все тот же сердитый голос. — Он, как напьется, начинает буянить на кладбище, громит памятники, ломает надгробия. Вот и вчера, похоже, опять принялся за свое. А сегодня может натворить чего-нибудь и того чище, только вот найдет где-нибудь хересу, и точно быть беде. Такой уж он, этот Блетт, никак не уймется.

Странно, а ведь Дорис сказала мне, что Блетт уехал в свадебное путешествие. Неужели она нарочно солгала мне, чтобы скрыть отвратительные подробности жизни загадочного смотрителя профессорского зверинца? Похоже, у мистера Чейзена были веские основания для того, чтобы уволить Блетта.

— Да вы не бойтесь, сэр. — Тут паства, похоже, принялась утешать священника: так взрослые обычно утешают испуганного маленького ребенка. — Мы ему покажем! Он у нас дождется! И на кладбище обязательно наведем порядок, не волнуйтесь. А потом вы снова освятите погост — и все будет лучше некуда.

Приняв такое решение, собравшиеся начали расходиться, и я поспешила покинуть свой наблюдательный пост. Воскресенье только послезавтра, так что к тому времени, как Дорис соберется в церковь, прихожане наверняка успеют привести кладбище в божеский вид. Впрочем, деревенскими сплетнями об оскверненных могилах с бедняжкой все равно хоть кто-нибудь да поделится.

За обедом Дорис выглядела довольно бледной и испуганной, но ничего мне не рассказывала. Я, в свою очередь, тоже решила пока притвориться, будто ничего не знаю.

После обеда я отправилась в библиотеку и только успела разложить на своем любимом столе из красного дерева книги, извлеченные из ящика и подлежащие скорой каталогизации, как внизу раздался оглушительный грохот, за которым последовал душераздирающий визг Дорис.

Я быстро спустилась посмотреть, что произошло, и нашла Дорис в полутемном старинном кабинете, который я прежде никогда не видела открытым. Этот кабинет когда-то, похоже, тоже был частью большей комнаты — сейчас в нем было всего одно окно, выходившее в парк и занавешенное тяжелыми парчовыми шторами. Солнечный свет с трудом пробивался сюда сквозь пыльное стекло. Привыкнув к полумраку, я разглядела сначала причудливые нагромождения старинной мебели в чехлах, а потом и Дорис: горничная до сих пор не могла отойти от потрясения — стояла как вкопанная, зажав обеими руками рот. Баночка полироли, тряпки и веник валялись на полу у ее ног. Кроме них, на полу было еще кое-что.

— Она сама. Эта штука взяла и упала, мисс.

Одна из многочисленных странных статуй — фигура какого-то весьма отвратительного иноземного идола — была разбита вдребезги: ее осколки валялись повсюду на ковре и на полу. С моей субъективной точки зрения, уничтожение этого урода не нанесло абсолютно никакого ущерба мировому искусству. Голова идола отлетела под шкаф и теперь выглядывала оттуда, щеря обагренные кровью клыки.

— Клянусь вам, мисс, я не трогала эту статую. Я вообще не касаюсь этих страшилищ. Я чистила вон тот полированный шкафчик, потом услышала, как в противоположном углу комнаты кто-то скребется, оглянулась — и тут эта штука упала! Мисс, что же мне теперь делать?

Я знала, что такого рода явления довольно часто случаются в странах, где бывают землетрясения или хотя бы подземные толчки. Но ни того ни другого в Кенте не наблюдалось.

— Не расстраивайся, Дорис! — утешала я служанку. — Конечно, ты ни в чем не виновата.

Тут я обнаружила, что в комнате открыто окно, видимо, чтобы в пустой комнате воздух не застаивался, потому что всякие хранившиеся в ней диковины резко и довольно неприятно пахли. Я подошла к окну и заметила на подоконнике неглубокую царапину, которая показалась мне совсем свежей, хотя, возможно, я и ошиблась. В этот момент Дорис опять взвизгнула:

— Ой, что это? Смотрите, смотрите!

Я оглянулась и увидела, что голова идола под шкафом шевелится, острые клыки стучат и, кажется, сжимают что-то белое и пушистое.

— Дорис, не двигайся, стой, где стоишь!

Служанка охотно повиновалась.

Я осторожно взяла с пола веник и швырнула его под шкаф.

Там что-то фыркнуло и зарычало.

Разумеется, это был вовсе не деревянный идол, как решила Дорис, а одна из перламутровых кошек — к тому времени по белевшему под шкафом пушистому хвосту я догадалась, что там сидит именно она.

Выхватив веник из-под шкафа, я буквально вытолкала им оттуда изрядно перепуганную кошку и отогнала ее к окну, через которое она, по-видимому, сюда и забралась. Я попыталась заставить ее выпрыгнуть из окна обратно в сад, но слишком широким взмахом веника нечаянно задела карниз, на котором висели шторы. Тяжелая парча накрыла кошку целиком. Оказавшись внезапно в полной темноте, животное бешено закрутилось и забилось, потом окончательно запуталось в шторе и затихло.

— Зови Суонджа, скорее! — приказала я Дорис, боясь отойти от своей изящно упакованной в парчу добычи. Веник я продолжала держать наготове.

Дорис убежала и через пять минут вернулась с дворецким.

Несмотря на свою неприязнь к Суонджу, сейчас мне пришлось обратиться к нему за помощью, потому что он должен был если не уметь, то по крайней мере знать, как обращаться с этими кошками в подобных ситуациях. Он надел здоровенные рукавицы, взял сверток с извивающейся и истошно орущей внутри кошкой, отнес его в сад и выпустил животное в загон.

Там оно и осталось сидеть в полном одиночестве, ибо его собратья все еще носились по парку. Вернувшись домой, Суондж рассказал нам, что сегодня нашел еще один приличных размеров лаз в вольере и как раз шел чинить сетку, когда Дорис позвала его на помощь. Разумеется, и на этот раз во всем был виноват Блетт.

— Так вон оно как, значит, кошка попала в дом, — непонятно кому объяснила Дорис. — И наверняка Блетт нарочно испортил вольер перед отъездом… Ну то есть он, конечно, вернется, наверное…

Тут Дорис замолчала и погрустнела, поняв, что проговорилась, — ее ложь теперь стала очевидна.

— Да, мисс, я солгала вам. Блетт вовсе не в свадебном путешествии — да и какая девушка пойдет за такого! Профессор уволил его — и правильно сделал. Он давно уже говорил мистеру Суонджу, что прогонит смотрителя. О, это было ужасно, когда Блетт и профессор ругались там, в парке, как раз перед отъездом хозяина. В любом случае Блетт получил свое, как говорится. А потом этот негодяй, должно быть, вернулся и испортил вольер. Но вы бы слышали, как кричал на него мистер Чейзен, — он был ужасно зол, даже не простился со мной перед отъездом, впрочем, как обычно…