Алла Дымовская - Наледь

Костик-Корчмарь, как и в прошлый памятный раз, подобно духу Летучего голландца, неслышно возник из подсобки.

— А-а, снова к нашему порогу? — поприветствовал демонический купидон нового клиента и сладко улыбнулся, будто весь день, с раннего утра, поджидал именно Яромира, и никого другого. — Рад, весьма. Чего желаете? «Балтику-„девятку“» и воблу?

— «Балтику» не надо. И вчерашнего хватило, — укротил возникший непроизвольно порыв Яромир и спросил: — А что можно пожелать еще? Без воблы и без алкогольных градусов?

— Квасу можно. С солеными баранками или, к примеру, с пряниками. Если прикажете, найдется и рассол. — Костик-Корчмарь хитро подмигнул синим глазом. — Морс свежайший, клюквенный, для форсу. Компот из голубики. Варенуху на меду, или медовуху на варенье.

— Компот из голубики. Давайте. Пожалуйста, — озвучил свой странный выбор Яромир. Отчего ему вдруг захотелось голубики, он не знал и сам. — Здорово вы вчера в клубе дудели в трубу, — на всякий случай похвалил он бармена.

— Не дудел в трубу, а играл на саксофоне, — вежливо поправил его Корчмарь и предложил: — Не изволите бублика свежего и еще горячего? С маком? За компотом с бубликом очень даже хорошо.

— Давайте и бублик, — оживился Яромир, ему непременно и неожиданно захотелось именно что бублика с маком. — Лучше свежего и еще горячего.

— И свежий будет, и горячий. Вот. — Демонический купидон, прочитав его мысли, с шутовским поклоном фокусника шапито выхватил из-под стойки плетеную крохотную корзинку с единственным бубликом, смачно обсыпанным маковыми зернами. Словно поймал из воздуха на лету. — Сей момент и компот.

Отвернул все тот же знакомый левый кран, и нате, пожалуйста, напиток из голубики, в «министерском» стакане, плотно сидевшем в червленом серебряном подстаканнике. Яромир и компот и бублик забирать со стойки не стал, устроился тут же — охота была ему поболтать немного с демоническим барменом.

— А я бежать задумал, — честно признался он: Костик-Корчмарь все давным-давно понял, как показалось Яромиру. — Только далеко не убежал.

— Это правильно. Лучше всегда самому узнать, чего хочешь. Не вы первый, не вы и последний. Хотя силой у нас никого не держат. Небось, Николашка-«тикай-отседова» вам небылиц наплел?

— Наплел, что правда, то правда, — подтвердил Яромир, отхлебнул компоту из голубики. Чудо как вкусно. Впился зубами в бублик, оторвал изрядный кус, прожевал. — А все же, сознайтесь, были случаи, когда сторож покидал ваш город? — И не без смутной тревоги стал ждать ответа.

— Были, как не быть. Товарищ Канцуров, например, он ушел последним. Великий человечище, не поднять. Будто капитальный монумент, — непонятно пояснил Костик-Корчмарь.

— И чем же он велик? — Сказание о загадочном деятеле Канцурове живо заинтересовало инженера. Он и про бублик позабыл.

— Тем, что ушел, — кратко ответил бармен и стал в задумчивости протирать вафельным полотенцем стойку.

— Это что же, так почетно? Взять и просто уйти? — не без подковырки продолжал выспрашивать Яромир.

— Так это смотря как уйти и зачем. — Костик-Корчмарь уставился на инженера небесно-синим взглядом, словно пытая о чем-то неведомом.

— Что-то в миру я ни о каком Канцурове не слыхал. — Яромир сам удивился, как произнес «в миру», будто бы и он, и город Дорог более этому упомянутому миру не принадлежали.

— Вот я и говорю. Великий человек. Монумент. Игорь Иванович Канцуров, — со значением произнес купидон и задумался.

— А кем он был? — Яромир продолжал гнуть свою линию.

— Игорь Иванович-то? Почему же был? Он и сейчас есть. Дает уроки хорового пения в музыкальной средней школе, в городе Армавире. Говорят, очень неплохой педагог. Дети его любят. Ему лет семьдесят, наверное, а может, семьдесят пять.

— И это ваш Великий Человек? — с недоумением посмотрел Яромир на бармена, не разыгрывает ли?

— Конечно, великий. Оттого и площадь именована, — строго ответил Корчмарь и, во избежание дальнейших недоразумений, нравоучительно произнес: — Вам пока не понять. Рановато. Но всему свое время.

Яромир поморщился, отхлебнул еще славного компота. Что же, так и будут с ним, точно с малолеткой, сюсюкать? Не время, да рановато! Как бы поздно не стало. Он насупился, впился зубами в бублик, зверски заработал челюстями.

— Вы не гневайтесь понапрасну. Ответы случатся обязательно. Век живи, век учись, так кажется, говорят? Загвоздка же в том, что не всякое знание бывает к месту; когда почвы подходящей нет, зерно не прорастает, — утешил его прозорливый Костик. — Вы бы сходили на водокачку, к Гаврилюку? Поболтали бы? Зачем же сразу на станцию. Только душу смущать.

— Гаврилюк, он тоже из бывших сторожей? — заинтересовался вдруг Яромир, и злость его сама по себе прошла.

— Нет, сторожа все приглашенные со стороны, а он наш, местный. В городе родился, в городе и помрет. В свое время, конечно. Да вы его видели уж. В клубе. На бас-гитаре исполнял аккомпанемент. Анастас Гаврилюк, заведующий кладбищем, и по совместительству присматривает за водокачкой. У него там, в подсобке, офис, что ли, если на современный манер. Стол, стул, лавка для посетителей, журнал учета и охотничье ружье на стене. Гаврилюк его солью заряжает, — со значением произнес купидон и предупредил: — Не вздумайте при более близком знакомстве называть его Стасиком, Настасиком, Анечкой или, упаси боже, Настенькой. Иначе ружье пойдет в ход. Лучше уж обращайтесь по фамилии.

— С чего вы взяли, будто я панибратски стану вести себя с малознакомым человеком, да еще употреблять имена, для него уменьшительные, и без разрешения? — оскорбился инженер, но и подумал, что навестить кладбищенского директора и смотрителя водокачки нужно беспременно. — А где ваш Гаврилюк живет?

— В городе и живет. В Учетном проезде. Второй дом по левой стороне. Но лучше ловите его на рабочем месте, там он поразговорчивее будет. — Костик-Корчмарь вздохнул, впрочем, без печали. — Это я живу при «Любушке», а в городе лишь бываю по случаю с визитами. Такова необходимость моей службы. Но ничего, Двудомный вообще не имеет права покидать окрестности станции, и то не пеняет и не ворчит. Каждому своя доля.

Яромиру отчего-то стало жаль демонического бармена, но и возник беспокойный интерес. Что за потаенная сила держит, чуть ли не в крепостном праве, некоторых бедолаг из числа местного населения. Но спросил он о другом:

— А кто до меня, в смысле временном, ходил на заводе в сторожах? Хотя бы в непосредственных предшественниках? Если не секрет?

— Какой там секрет! Доктор и служил. — Костик многозначительно скосил блестящий синий глаз в сторону одинокого посетителя, мирно дремавшего на табурете у двери. — Он, он! — подтвердил смущенно поежившемуся инженеру. — Вы не беспокойтесь. Доктор нас не слышит. Не потому, что глухой, а оттого, что не хочет. Воспитанный человек.