Эдуард Фукс - Istoria_nravov

Мужской костюм должен был, следовательно, получить специфически мужской характер, подобно тому как женский костюм отличается женственностью. Начался и этот процесс в Англии. Так как, кроме того, в Англии буржуазные идеи получили свою наивысшую разработку и более яркое выражение, чем где бы то ни было, то Англия не только была родиной буржуазных идей, но и Лондон остался до известной степени навсегда метрополией буржуазного мира. Вот почему до сих пор Лондон играет такую же роль в мужской моде, как Париж в женской.

Третья характерная черта, отличающая, быть может, особенно наглядно буржуазный костюм от моды старого режима, состоит в том, что он есть костюм трудящегося, неутомимо деятельного человека. В эпоху старого режима торжествовал бездельник, тунеядец.

Костюм ярко подчеркивал, что человек предназначен к бездействию, осужден на тунеядство. Костюм был только средством позировать и представительствовать. Он не допускал свободных, непроизвольных и в особенности быстрых и внезапных движений. Человек мог двигаться в таком костюме только размеренным шагом. Костюм был приспособлен только к паркету и салону. Светский человек разучился бодро шагать. Он не ходил, а приплясывал. Он вечно нуждался в коляске, и если приходилось сделать какую-нибудь сотню шагов, то каждый мало-мальски обеспеченный человек прибегал к носилкам. Если же он ходил по улице пешком, то двигался, как по паркету.

Необходимо принять в расчет еще одно принципиальное отличие от прошлого, а именно все более частую отныне смену моды.

Частая смена моды в области костюма в буржуазный век, несомненно, одна из наиболее характерных особенностей. Никогда раньше мода не менялась так часто и так быстро. Типические линии костюма теперь постоянно изменяются. Работающий в этом направлении изобретательный гений поражает и ошеломляет если не всегда красотою форм, то всегда беспредельным богатством все новых комбинаций. Этой частой смене моды подлежит главным образом, конечно, женский костюм, но и мужская мода меняется в XIX в. чаще, чем раньше.

Эта характерная для буржуазного века частая смена моды объясняется, без сомнения, главным образом никогда не исчезающей тенденцией внешне выражаемого классового обособления. Именно потому, что сословные разграничения официально упразднены и все люди стали гражданами, наделенными будто бы одинаковыми правами и одинаковыми обязанностями, именно потому, что — за исключением военного мундира — не существует больше законов и установлений, запрещающих носить рабочему тот или иной покрой платья, а горничной или мещанке — платье из той или иной материи или пользоваться теми или иными украшениями на том основании, что они будто составляют «привилегию» одних только женщин из верхних десяти тысяч и т. д., — именно поэтому последние чувствуют потребность выделяться как можно явственнее из общей массы. Другими словами: при всем видимом равенстве они хотят быть чем-то лучшим, высшим, более благородным.

В разные эпохи, а именно когда та или другая часть костюма или особый покрой платья были внешним символом принадлежности к какой-нибудь партии, было сравнительно нетрудно выявить в костюме классовую противоположность. Это замечание в особенности приложимо к эпохам, когда временно господствовала реакция. В такие периоды известная мода служила выражением консервативных убеждений и политической благонадежности, тогда как демонстративное уклонение от нее было не менее откровенным протестом против господства реакции и заявлением о своей солидарности с оппозицией.

В области мужской моды наиболее характерными доказательствами в пользу этого положения служит прежде всего фасон шляпы, галстука и сюртука. В эпоху Первой империи все изъявляли свое восхищение Наполеоном тем, что носили характерную для Наполеона треуголку или же — имея в виду его военные успехи — шляпу, походившую на медвежьи шапки его знаменитой гвардии, «уланки» уланов и т. д. Этот головной убор так же охотно носили женщины, и притом во всех странах. Когда Наполеон пал, то победители возненавидели когда-то столь популярную треуголку, символ его могущества, и аристократы, дипломаты и все войско чиновников стали носить цилиндр. Цилиндром украшали свои почтенные головы также все те, кто хотел продемонстрировать свои консервативные и легитимистские убеждения. Кто оставался верен знамени Наполеона, по-прежнему носил наполеоновскую треуголку.

Ньютон. Неглиже. 1796

Та же самая участь постигла другие символы наполеонизма — лавры и орлов, бывших типическим модным мотивом украшения в тогдашнем женском костюме.

Так как цилиндр остался и потом символом консервативных убеждений и политической благонадежности, то каждый раз, когда хотели выразить иные настроения, демонстративно противопоставляли ему иного вида шляпы. Начиная с 40-х гг. эту роль исполняла демократическая шляпа, шляпа с отвислыми полями, от которой, по мнению даже современных строго аристократических кругов, исходит все еще «запах революционной сволочи». Подобно чопорному цилиндру долгое время признаком консервативных убеждений служил белый завязываемый галстук, ставший начиная с Венского конгресса модой дипломатов, стремящихся таким путем усилить впечатление неприступности, принципиальной замкнутости и величия. Впоследствии к этим частям костюма присоединился еще застегнутый на все пуговицы сюртук. Такой костюм — в самом деле адекватное выражение любви к порядку, субординации, цепкой приверженности ко всему установленному и т. д. и ненависти ко всему прогрессивному, так как последнее вносит в жизнь беспокойство и неуверенность. Если кто в этих буржуазных кругах хотел подчеркнуть свои монархические убеждения, то он надевал цилиндр, туго завязанный белый галстук и длинный, на все пуговицы застегнутый сюртук, а кто стоял за прогресс, тот завязывал галстук так, что концы его свободно развевались по ветру, и предпочитал короткий и открытый сюртук.

Так как мужчина играет во взаимных отношениях полов активную роль, то подчеркивание половых признаков, эротически стимулирующих женщину, всегда играло в мужском костюме менее видную роль, чем в женских нарядах. Некоторую роль эта тенденция играет, конечно, и в мужском костюме, ибо костюм для обоих полов — союзник в борьбе за взаимное расположение и симпатию. Эпоха Ренессанса выразила эту черту очень смелым, на наш современный взгляд, образом и в мужском костюме... И эпоха старого режима путем костюма сделала из мужчины фигуру, воздействовавшую на чувства женщин в эротическом духе, а именно подчеркивая его моложавость, его роль галантного рыцаря на службе у женщин и т. д.