Мира Грант - Корм

Рик вернулся, неся в вытянутой руке аптечку. Он был спокоен — думал, Шон не сумеет это сделать. Все-таки плохо его знал. Я закрыла глаза и прислонилась лбом к спинке стула. Как же я устала.

— Рик, ты можешь идти. Возьми мой байк и серый жесткий диск. Поезжай как можно дальше, найди терминал и загрузи все данные на сайт. Свободное распространение. Права доступа всем — даже без подписки. Без ограничения копирования.

— Что там?

В Казинсе проснулось профессиональное любопытство и на мгновение заглушило все остальные чувства. Благослови тебя бог. Журналист до мозга костей, как и я.

— Все, ради чего я погибла. — Я отбросила в сторону ненужные теперь солнечные очки и потерла зудящие глаза. — Файлы, информация по банковским счетам, все. От начала и до конца. А теперь уходи. Ты сделал все, что мог.

— А вы…

— Да, мы уверены, — прервал его Шон.

Щелкнула крышка аптечки, зашелестели перчатки из специального поливинила. Их практически невозможно порвать, дорогие страшно — даже военные используют их только в крайнем случае. По настоянию брата мы всегда возили с собой одну пару. Всего одну. На всякий случай.

— И возьми мою запасную броню. Они ведь могут еще за нами охотиться.

— Думаешь?

— А это важно?

— Нет. Думаю, нет.

Я слышала, как Рик ходит по грузовику. Он достал бронежилет из шкафа и натянул прямо поверх одежды. Тихонько звякнула молния, щелкнули застежки. Эти привычные звуки помогали мне отвлечься от Шона, от того, чем он сейчас занимался, от шприца, готового к инъекции.

— Спасибо, Рик, — поблагодарила я коллегу. — Было здорово.

— Я… Да.

Он подошел ближе и взял жесткий диск с моего стола. Потом со скрипом распахнулась дверь.

— Я… Джорджия?

— Да, Рик?

— Мне очень жаль.

Я приоткрыла глаза и выдавила жалкую печальную улыбку. Первый раз, сколько себя помню, свет не резал глаза. Началась трансформация. Я больше не ощущала боли.

— Все в порядке. Мне тоже жаль.

Казалось, Казинс еще что-то хочет сказать, но потом он поджал губы, кивнул и вышел наружу, в вечерние сумерки. Все. Если сейчас закрыть дверь, грузовик больше не откроется — сенсоры почувствуют инфекцию и замки заблокируются автоматически.

— Шон? Последний шанс, поезд уходит, — тихо проговорила я. — Может, сделаешь укол и тоже уйдешь?

— Чтобы ты с этим разбиралась без меня? Ни за что. Рик, будь осторожен.

Наш друг втянул голову в плечи. Дверь захлопнулась.

Шон уселся на пол передо мной, в одной руке он держал специальный шприц с двумя отделениями. В одном — седативные препараты, в другом — мои собственные лейкоциты. Эта смесь сможет замедлить трансформацию… ненадолго. Но если повезет, мне хватит времени.

— Давай сюда правую руку, — велел брат ровным голосом.

Я подчинилась. Шон приложил двойную иглу к сгибу моего локтя и нажал на поршень. Я почувствовала, как по телу распространяется приятная прохлада, и вздрогнула.

— Спасибо.

— Это все, что мы можем.

Брат открыл мешок для утилизации, бросил туда использованный шприц и запечатал.

— У тебя самое большее полчаса. А после…

— Я вряд ли останусь в сознании, знаю.

Брат встал и на непослушных ногах прошел к контейнеру для биологически опасных отходов и кинул туда пакет. Мне так хотелось подбежать к нему, обнять и плакать до тех пор, пока слезы окончательно не иссякнут. Но я не могла. Не имела права. Даже мои слезы теперь были заразными. Чуда не произойдет. А времени мало.

У меня еще остались дела.

Я развернулась к монитору и сглотнула. Во рту совсем пересохло. Шон подошел ко мне сзади, достал из шкафчика над дверью револьвер и вставил патроны, аккуратно, один за другим. Что там писали в клинических отчетах? Сухость во рту — один из ранних признаков амплификации, кристаллизовавшиеся частицы вируса вбирают в себя всю содержащуюся в организме жидкость. Прекрасно, скоро я усохну, как и все зомби. Думать становилось все труднее. Как же ужасающе быстро все происходит.

Мои руки нерешительно застыли над клавиатурой, я мучительно искала нужную фразу. В шею уперлось холодное дуло пистолета, это почему-то меня немного успокоило. Шон не позволит мне причинить кому-нибудь вред. Что бы ни случилось. Даже себе самому. Хотя я все-таки успела его ранить.

— Шон…

— Я здесь.

— Я люблю тебя.

— Я знаю, Джордж. Я тебя тоже. Ты и я. Навсегда вместе.

— Мне страшно.

Брат наклонился и поцеловал меня в темечко. Мне захотелось крикнуть, предостеречь, чтобы он меня не касался, но я молчала. Холодное дуло пистолета все так же упиралось мне в шею. Когда я повернусь, когда я перестану быть собой, он покончит с этим. Он любит меня и поэтому сделает это. Разве есть на свете девушка счастливее?

— Шон…

— Тихо, Джорджия. Все хорошо. Пиши.

И я начала писать, использовала последнюю возможность испытать судьбу, сказать правду. Последнюю возможность выложить все как есть. Все, за что мы сражались, за что я погибла, что мы считали своим долгом.

Я никогда не хотела стать героем. Но меня, как оказалось, никто не спрашивал. Поздно было отнекиваться, кричать, что это не я, что произошла какая-то ошибка. Я только хотела говорить правду, давать людям возможность самим делать выводы. Хотела, чтобы они думали, знали, понимали. Я только хотела говорить правду. И вот я писала свою последнюю статью, в грузовике, на котором мы исколесили полстраны, а позади стоял брат и держал палец на курке.

Оно того стоило?

Боже, надеюсь, что так.

ВНИМАНИЕ: РАСПРОСТРАНИТЕ ИНФОРМАЦИЮ

ВНИМАНИЕ: РАСПРОСТРАНИТЕ ИНФОРМАЦИЮ

ВНИМАНИЕ: РАСПРОСТРАНИТЕ ИНФОРМАЦИЮ

СВОБОДНОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ

УРОВЕНЬ АЛЬФА

НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВИТЬ

НА ВСЕ НОВОСТНЫЕ САЙТЫ

СВОБОДНЫЙ ПЕРЕПОСТ

СВОБОДНЫЙ ПЕРЕПОСТ

СВОБОДНЫЙ ПЕРЕПОСТ

ПРЯМАЯ ТРАНСЛЯЦИЯ

Меня зовут Джорджия Мейсон. В последние несколько лет я, одна из многих, работала над тем, чтобы дать людям доступ к информации, осветить текущие события и продемонстрировать, в силу своих скромных способностей, перспективы. Для меня правда всегда была важнее всего, даже когда ради нее приходилось жертвовать собственным благополучием. Как теперь выясняется, ради правды мне пришлось пожертвовать жизнью, хотя я и не подозревала, что все так закончится.

Меня зовут Джорджия Мейсон. Согласно данным полевого анализатора (модель ХН-237, самая на данный момент надежная и, помоги мне боже, точная) я официально умерла одиннадцать минут назад. Но пока меня еще зовут Джорджия Мейсон, и это… Называйте это моей последней весточкой со Стены. Вы должны кое-что узнать, а времени у нас мало.

Сейчас я пишу, а сзади стоит мой брат и целится в меня из пистолета. Он прострелит мне позвоночник: так надежнее и меньше всего брызг. В моем организме сейчас борются частички вируса и седативные средства вперемешку со специальной сывороткой, созданной на основе моих же собственных лейкоцитов. Нос у меня не забит, и я могу глотать, но зато чувствую апатию, трудно дышать. Говорю все это, чтобы вы поняли: это не уловка, не идиотическая попытка повысить рейтинги. Это происходит на самом деле. Все, что я вам расскажу, — правда. Поверьте мне, осознайте и действуйте, пока еще не поздно.