Мира Грант - Корм

— Я так понимаю, ребята, сейчас вы смотрите это сообщение. Этакая видеозапись Шредингера: если вы ее смотрите, значит, уже слишком поздно жаловаться мне на качество картинки. Ведь так всегда и бывает? Я никогда не увижу реакции на свой шедевр. Но и критики тоже не услышу. Но давайте ближе к делу. Ведь если вы это смотрите, значит, времени у вас осталось мало. Меня зовут Джорджетта Мари Месонье, лицензия номер дельта-браво-эпсилон-восемь-четыре-один-два-ноль-семь. Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти и официально заявляю, что я по доброй воле и отдавая себе полный отчет в происходящем участвовала в кампании, направленной на введение в заблуждение американского народа, включая моих коллег и компаньонов Шона Филипа Мейсона и Джорджию Каролину Мейсон. Я передавала репортажи и частные данные третьим лицам и точно знала, что этот материал они используют, чтобы нанести ущерб предвыборной кампании сенатора Раймана. Я устанавливала записывающие устройства в общественных местах и понимала, что записи, полученные с помощью этих устройств, будут использованы с той же целью.

Усталая Баффи замолкла и глубоко вздохнула, неожиданно показавшись невероятно юной.

— Я не знала. Знала, что поступаю неправильно, что никогда больше не смогу работать в новостях, но не знала, что пострадают люди. Поняла это только после ранчо, а тогда уже было слишком поздно, я уже не могла повернуть назад. Простите. Это не вернет погибших, но это правда — я никому не хотела причинить вред. Я думала, что поступаю правильно. Думала, в результате страна станет сильнее.

По щеке девушки скатилась слеза. Получилось театрально, но недостаточно театрально для Баффи. Я-то ее хорошо знала. Нет, она не играла — действительно плакала.

— Я их вижу во сне. Закрываю глаза и вижу. Всех, кто погиб в Икли и на ранчо. Я в этом виновата. И я так боюсь, что мы получили эту работу только потому, что кто-то смухлевал с цифрами, уверенный, что меня можно купить. Простите, я не хотела. Ничего этого я не хотела. Если бы я знала, кто именно меня купил, я бы сказала вам, но я не знаю. Я изо всех сил старалась сделать так, чтобы не узнать имени. Ведь если бы я знала… думаю, тогда точно бы поняла, что поступаю неправильно.

Баффи отвернулась и вытерла лицо.

— Я слишком глубоко увязла и не могла повернуть назад. А вы не хотите ехать домой. Джорджия, почему мы просто не можем уехать? — Девушка снова смотрела в камеру полными слез глазами. — Я не хочу умирать. Не хочу, чтобы вы смотрели эту запись. Пожалуйста. Давайте просто уедем домой .

— Баффи, прости меня, — прошептала я.

В воцарившейся тишине мои слова прозвучали отчетливо, упали одно за другим, словно я бросала камешки на дно волшебного колодца и загадывала желание, которое, конечно же, никогда не сбудется.

Баффи глубоко вздохнула и продолжила:

— Вы увидите эту запись. — Она выдавила печальную улыбку. — Вы должны. Иначе никогда не узнаете правды. Когда откроете этот файл, моим родителям автоматически отправится другое видео, там я прошу у них прощения и говорю о том, как мне нравилась моя работа. После завершения этого процесса вы получите доступ к моей личной папке, там все, в том числе документ под названием «Признание». Он запаролен, и там есть отметка о времени и дате. Его можно использовать в суде, если вы не будете его открывать. Я не все оставляла на серверах, думаю, сейчас я как никто другой понимаю, как опасно доверять людям. У вас есть то, что я оставляю только вам и никому другому. Слушайте внимательно. Там все, включая коды доступа ко всем прослушивающим устройствам. Удачи. Отомстите за меня, если получится. Простите.

Баффи на мгновение смолкла и улыбнулась, на этот раз широко и искренне.

— Быть здесь, с вами, участвовать в этой кампании — это именно то, чего мне хотелось. Не все пошло так, как я того желала, но я рада, что поехала. Так что спасибо. И удачи.

Картинка погасла.

Несколько минут мы ошеломленно молчали. Судя по звукам, Рик плакал у меня за спиной. Я в очередной раз послала мысленное проклятие чертову Келлис-Амберли, который лишил меня этой простой человеческой возможности выразить свое горе.

— Что она имела в виду? «То, что я оставляю только вам и никому другому»? — спросил Шон, положив руку мне на плечо. — Все ее вещи остались в грузовике.

— Но у нас ее ноутбук. — Я отодвинулась от стола и встала. — Принесите мне инструменты и ее компьютер.

Никогда не кради историю у другого журналиста, никогда не забирай у другого журналиста боеприпасы, никогда не трогай компьютер другого журналиста. Это три золотые правила, и все их соблюдают, если речь, конечно, не идет о желтой прессе. Там обычно поступают с точностью до наоборот. Но в нашем-то случае журналист мертв, так что здесь они не работают. Так я успокаивала себя, пока вскрывала при помощи отвертки нижнюю панель ноутбука Баффи. Шон и Рик наблюдали, стоя поодаль. Мы уже проверили компьютер и не нашли ничего, абсолютно ничего. Девушка отформатировала диски, видимо, как раз перед той роковой поездкой. Баффи была первоклассным параноиком. Хотя после Икли у нее были на то все основания.

Мы даже не удивились, когда пластиковая крышечка поддалась и под ней обнаружилась полоска скотча, наклеенная прямо на аккумулятор. У меня в руке оказалась флешка. Я показала ее остальным:

— Страсти накаляются. Шон, Бекс раньше была вестником, как у нее с компьютерами?

— Хуже, чем у Баффи…

— Баффи в принципе была лучшей.

— Но хорошо.

— Насколько хорошо?

Есть только один способ проверить.

Брат протянул руку, и я, ни минуты не колеблясь, вложила в нее флешку. В тот день, когда я не смогу довериться собственному брату, моя жизнь закончится. Ни больше ни меньше.

— Вытащи ее в Сеть, и пусть просмотрит файлы. Баффи говорила, там метки времени и даты и IP-адреса. Нужно посмотреть. — Я встала. — Рик, дописывай свой репортаж.

— А ты чем займешься?

— Подниму Махира. — Я уселась обратно к компьютеру, стул был все еще теплым, как быстро все закрутилось. — Во что бы то ни стало. Нужно сделать копию с диска Баффи и сохранить данные где-нибудь вне пределов нашего сайта. Лондон вполне подойдет.

— Джорджия? — тихо спросил Рик.

Я оглянулась: Казинс все еще стоял посреди комнаты.

— Что?

— Мы переживем все это?

— Вполне вероятно, что нет. Хочешь уехать?

— Нет. — Он покачал головой. — Просто хотел проверить, отдаешь ли ты сама себе в этом отчет.

— Отдаю. А теперь — работать.

Рик с Шоном кивнули и уселись за компьютеры.

Махир не откликался: может, отошел от компьютера, или спал, или, упаси господи, был уже мертв — быть может, все даже серьезнее, чем мы думали. Но его машина все еще находилась в Сети. Я ввела свой специальный код доступа и активизировала личный ревун. Если мой коллега все-таки появится в Интернете, ревун начнет издавать громкие противные звуки и не уймется, пока он со мной не свяжется. Такие вот штуки хороши только для действительно экстренных ситуаций. Но в данном случае, по-моему, у нас была именно что экстренная ситуация.