Эми Плам - Умри ради меня

Винсент упорно молчал.

— Но ведь в этом все дело, разве не так? — настойчиво спросила я.

Охваченная страхом, я покачала головой. Желудок сжался в тугой комок отчаяния. Но я решилась продолжить:

— А я-то все гадала, как парень вроде тебя мог заинтересоваться такой девушкой, как я. Ведь при первых встречах ты вел себя так, словно я — просто одна из глупых поклонниц, а потом вдруг стал на меня смотреть такими глазами, как будто я — девушка твоей мечты. Так вот в чем ответ… Ко мне все это не имеет никакого отношения! Это просто некая неестественная привязанность к спасенным, свойственная ревенантам…

«Я так и знала, что всего этого не может быть на самом деле», — подумала я.

Винсент опустил голову на руки и сидел так довольно долго, потирая виски, пока, наконец, не заговорил:

— Кэти… я спас десятки женщин и ни к одной из них ничего похожего не чувствовал. А тобой я заинтересовался еще до того, как спас тебе жизнь. Да, признаю, факт спасения сделал тебя еще более незабываемой. Это было вроде подтверждения моим намерениям узнать тебя поближе. Может, я и держался как идиот во время нашего первого разговора, но, видишь ли, прошло слишком много времени с тех пор, как я позволял себе подобные чувства. Мне просто не хватает практики человеческих отношений. Ты должна мне поверить.

Я всматривалась в его лицо, ища хоть каких-то признаков лжи. Но Винсент выглядел предельно искренним.

— Ты должен быть честен со мной, Винсент, — сказала я. — И если ты вдруг поймешь, что я для тебя — просто одна из спасенных, с которой ты как-то умудрился сблизиться… я должна сразу об этом узнать.

— Я буду честен, Кэти. Я никогда не смогу солгать тебе.

— И не будешь скрывать от меня то, что мне следует знать.

— Даю слово.

Я кивнула. Солнце уже опускалось, в зданиях, высившихся над нами, начали загораться огни, и их отражения прыгали в воде, как мигающие свечи.

— Кэти, а что чувствуешь ты?

— Честно?

— Честно.

— Мне страшно.

— Давай я провожу тебя домой, — сказал Винсент с нескрываемым сочувствием.

Он встал и поднял меня.

«Нет!..» — пронеслось в моем уме.

И вслух я произнесла:

— Нет… не сейчас. Не надо, чтобы этот день закончился вот так. Давай еще что-нибудь сделаем. Что-нибудь обычное, нормальное.

— Ты хочешь сказать, что-то кроме разговоров о смерти, парящих духах и одержимости бессмертных?

— Было бы замечательно, — кивнула я.

— Как насчет ужина? — спросил Винсент.

— Отлично. Только мне надо сначала сообщить Джорджии, что я не буду ужинать дома.

Я достала из сумки свой сотовый и набрала сообщение: «Ужинаю не дома. Пожалуйста скажи П и М что я вернусь не слишком поздно».

Винсент взял меня за руку и сплел свои пальцы с моими, заставив проскочить через мое сердце некую искру. Мой телефон зазвонил, когда мы добрались до верха спуска. Это была Джорджия.

— Да?

— Итак, ты собираешься поужинать с…

— Итак, а зачем тебе это знать? — улыбнулась я, бросив короткий взгляд на Винсента.

— Ну, скажем, так: я серьезно отношусь к роли твоего законного опекуна, — промурлыкала Джорджия.

— Ты не являешься моим законным опекуном.

Джорджия рассмеялась:

— Так с кем ты?

— С другом.

— С В.?

— В общем, да.

— Ох, боже, а куда вы собираетесь? Я бы прошлась там и сделала вид, что случайно оказалась в нужном месте, мне просто хочется на него взглянуть.

— Ничего не выйдет, и, кроме того, я пока не знаю, куда мы пойдем.

Винсент застенчиво улыбнулся.

— Это Джорджия? — спросил он.

Я кивнула, и он протянул руку к телефону.

— Привет, это Джорджия, да? Я Винсент. Мне, видимо, следует попросить разрешения на свидание, прежде чем вести куда-то твою сестру?

Он засмеялся, и я могла бы поспорить, что Джорджия уже обрушила на него свои неотразимые чары.

Наконец Винсент сказал:

— Нет, не думаю, что сегодня в наших планах есть встреча с родственниками, но я уверен — мы очень скоро встретимся. Почему не сейчас, говоришь? — Винсент подмигнул мне, и я вздрогнула. Просто невероятно, как он на меня действовал. Весьма опасно. — Это тебе нужно спросить у твоей сестры. Она решает.

Мы сидели лицом друг к другу, за крошечным столиком в похожем на пещеру ресторанчике в квартале Маре. Десятки мигающих свечей освещали пространство вокруг нас. Мы скрестили ноги под столом, мои ноги между его ногами, и ощущение соприкосновения наших тел заставляло мою кровь бурлить с того момента, как мы уселись за стол, и до того, как мы вышли из ресторана.

Я изо всех сил старалась погасить ощущение того, что мы с Винсентом — уже пара. Это ведь было первое настоящее свидание. Кроме тех совершенно невероятных вещей, которые рассказал мне Винсент о себе, я ничегошеньки о нем не знала. Не время было забывать об осторожности. Я была полна решимости все прояснить.

— Ты весь день говоришь со мной по-английски и не сделал ни единой ошибки, — похвалила я Винсента, пока мы ждали, когда нам подадут еду.

— Если спишь так мало, как мы, то остается масса времени на такие вещи, как книги и фильмы. Я предпочитаю читать все на языке оригинала и смотреть кино без субтитров с переводом. Так что я сумел выучить любимые языки: английский, итальянский и кое-какие из скандинавских.

— Мне уже становится не по себе.

— Ну, если бы у тебя было столько десятилетий, чтобы учиться, ты бы точно меня обошла, — возразил Винсент, и его глаза в свете свечей были живыми и яркими.

Официант поставил перед нами тарелки.

— Bon apputit , — сказал Винсент, подождав, пока я возьмусь за вилку с ножом, и только после этого прикасаясь к своему прибору.

— Значит, ты ешь то же, что и все, — заметила я, наблюдая за тем, как Винсент отрезает кусочек от своего magret de canard .

— Что? А ты думала, я закажу сырые мозги? — с усмешкой откликнулся Винсент. — Вообще-то мне казалось, что мы собирались держаться подальше от всех этих разговоров о сверхъестественном.

— Но мне ведь не каждый день приходится ужинать с бессмертным, — пошутила я. — Так что ты уж дай мне небольшую фору.

— Конечно, мы питаемся, как все. И пьем то же, что все. Мы только не спим, кроме того времени, когда впадаем в бездействие, но это ведь нельзя считать обычным сном. Ну, а все остальное… как у всех. — Он нахально прищурился, и на его губах появилась сексуальная улыбка. — Во всяком случае, я так слышал.

Я покраснела и сосредоточилась на тарелке.

— Кэти?

— Ммм?..

— А как твое полное имя?

Я посмотрела ему в глаза.

— Кэйт-Бомон-Мерсье. Бомон — девичья фамилия моей мамы.

— Но это французская фамилия.

— Да. У меня французские корни с обеих сторон. Но вот давать ребенку в качестве имени девичью фамилию матери — это традиция американского Юга. А мама выросла именно там. Если точнее, то в Джорджии.