Дэвид Вонг - В финале Джон умрет

— Ага. Но прежде ее изгваздали. Вот гады.

— Что они искали? .

Пауза. Я находился на грани того, чтобы выдать самую большую и страшную тайну человеку, которого знал всего день. Я глубоко вздохнул и посмотрел Эми в глаза. В глазах, невероятно зеленых, словно трава после весеннего дождя, светился острый ум. Я бы не смог обмануть эту девушку по одной простой причине — Эми была умнее меня.

— Они искали «соевый соус». Но не нашли, я уверен.

— Что?

Вместо ответа я прошелся по дому, выясняя, все ли цело. По какой–то причине грабители вытащили батарейки из часов и разбили стеклянный фиксатор на вентиляторе под потолком.

Внезапно Эми стала ужасно любопытной: она ходила за мной по пятам и засыпала вопросами. Если честно, я не знал, как объяснить ей все это, и когда она раз в пятый повернула разговор на эту тему, я шикнул и прижал палец к губам девушки.

— Всему свое время, милая Эми.

На секунду мне показалось, что сейчас она меня ударит. Я вышел во двор и обошел дом, нервно поглядывая на сарай и молясь о том, чтобы дверь не была открыта.

О чем ты, кретин? Если труп забрали, то тебе повезло.

Я заметил, что на почтовом ящике торчит флажок. А ведь сегодня воскресенье. Открыв ящик, я нашел в нем пакет размером с ладонь — ни имени, ни адреса, ни марки. Я с ужасом уставился на него, решив, что это самая маленькая почтовая бомба в мире. Внутри оказался маленький золотой крестик на тонкой цепочке. Я уже видел его раньше, но сейчас, рассмотрев его внимательно, обнаружил, что он сделан из двух крошечных гвоздей, скрепленных тонкой, словно нить, проволокой. Еще в конверте лежал сложенный листок бумаги, на котором был нарисован щенок с карандашом во рту. На листке — искрящиеся розовые буквы:

Привет! Мне приснился сон, и ангел сказал, чтобы я отдала крестик тебе!

Он всегда приносил мне удачу!

Храни тебя Господь!

(Смайлик)

Крисси Ловлейс.

На месте букв «о» стояли большие, дружелюбные сердечки. Все хотят мне помочь.

Вернувшись в дом, я услышал звук текущей воды. Из ванной вышла Эми, высыпая в рот мятные леденцы из коробочки.

— Хочешь что–нибудь попить? — спросил я, подойдя к холодильнику. — У меня есть фруктовое пиво «Лайненкугель» и какая–то ужасная сливовая настойка, которую Джону прислал его друг из Чехии. У нее такой вкус, словно сок одной сливы выдавили в бочку растворителя.

Банки «Лайненкугеля» обвивала липкая лента с розовой надписью «ДЖОН», сделанной печатными буквами.

— Джон оберегает свое пиво? — спросила Эми, заглянув мне через плечо.

— Ленту налепил я. Г ости должны знать, что это его пиво, а не мое. Хочешь «Лайни»?

— М–м, нет. Я не пью, — сказала она, помотав головой и, наверное, в четырехсотый раз за сегодня убирая волосы с лица. — Ну, то есть, я пью жидкость, но не алкоголь. Он не сочетается с моими таблетками. Так кому мы расскажем про монстров?

— Что?

— Кому мы расскажем про все, что видели?

— Кажется, у правительства есть бесплатная «горячая линия», но там только автоответчик. Нет, мы с Джоном разберемся с этим делом. Сегодня. Прежде чем за тобой снова придут.

Я закрыл холодильник, повернулся к Эми и рассказал ей сокращенную и менее бредовую версию истории Джона про завод и торговый центр мертвецов.

— Может, уедем — в другой город, в другой штат, в Канаду? — спросила Эми. — Когда в последний раз ты слышал про то, что в Канаде взрываются люди?

Я покачал головой.

— Почему?

Потому что за нами следит глаз, Эми.

— Ты еще не знаешь всего. Люди–тени… говорили со мной. Им известно мое имя. У меня… с ними личные счеты.

Если я попытаюсь уехать — черт побери, даже если я сяду в ракету и улечу в космос, — это будет просто смешно. Это как если бы хомячок решил, что сможет удрать, если побежит в своем колесе очень быстро. Не могу представить себе, что проведу остаток своих дней в страхе, что вечно буду в бегах. Нет. Не могу. Не буду. Мы отправимся туда, где они живут. И возьмем с собой оружие.

— Я с вами.

— Эми…

— Нет, даже не пытайся. Я хочу видеть это. Я имею на это право.

— Эми, мы пойдем туда, чтобы превратить это место в дымящийся кратер.

Слава Аллаху!

— Знаю.

— Нет. Ты думаешь, что это круто, я по глазам вижу. Нет, это не круто. Ситуация не под контролем. Я расскажу тебе одну историю. Когда я был маленьким, у нас засорилась канализация — унитаз переполнился, все такое. Ну вот, пришли люди, прочистили трубу и вытащили оттуда сурка: где–то в трубе было отверстие, швы разошлись, и эта зверюшка забралась внутрь. Понимаешь? Для сурка это стало величайшим приключением в жизни: потайной тоннель, который простирается на много миль. Сурок полз по трубе, исследовал ее, надеялся, что в конце его ждет сокровище. А потом утонул. В наших какашках.

— Да, грустная история, — сказала Эми, кивнув.

— Самая грустная в мире. Понимаешь, мы с Джоном и есть этот сурок. И я вижу — тебе кажется, что ты участвуешь в большом деле, что сегодня мы совершим что–то очень важное и изменим мир. Эми, пойми: с нами — со мной и Джоном — все совершенно не так. Бывают дни, когда я уверен — уверен! — что я стопроцентный психопат с гарантией. Что все это не происходит, что я опасный маньяк, который бредит в обитой войлоком палате. И знаешь, что я делаю, когда прихожу к этому выводу? Добываю себе пушку.

— Дэвид, ты не…

— Слушай. Я пошел против этих ребят только по одной причине — меня загнали в угол. У меня нет выбора, а у тебя он есть. Если ты примешь неправильное решение, то скорее всего на этом свете не задержишься. Ничего того, что ты хотела сделать в жизни, не случится. Все, что тебе нравится, — исчезнет. Из–за меня. Потому что я повел тебя в свою трубу, полную дерьма.

— Почему ты ненавидишь себя? — спросила Эми.

— Если бы на свете жил другой человек, во всем похожий на меня, я ненавидел бы его с такой же силой. Так к чему двойные стандарты?

— Глупость какая.

Я потер глаза, вздохнул, затем вытащил из кармана цепочку с крестиком.

— Вот. Он, типа, приносит удачу.

Я подошел к Эми, надел ей на шею цепочку, затем, выглянув из окна, увидел, что снова пошел снег. Я повернулся к девушке.

— Эми, ты заслужила право на нормальную жизнь. Я вижу тебя в колледже. Дома тебя ждет семья. Возможно, ты подрабатываешь в музыкальном магазине. К прилавку подходят разные ботаники и флиртуют с тобой. Когда–нибудь в магазин приду я, буду пытаться завязать разговор, а ты станешь придумывать отговорки, чтобы не пойти со мной на свидание. Я буду приходить снова и снова, и однажды ты подашь на меня в суд, и мне запретят приближаться к тебе. А мой папа подаст апелляцию и добьется отмены приговора. Наконец ты согласишься, и мы отправимся на пикник или в боулинг, или куда там ходят нормальные люди, если они вместе. А что делают нормальные люди?