Дэвид Вонг - В финале Джон умрет

Я бросился вперед, размахивая пилой, словно бейсбольной битой. Я целился высоко, намереваясь отхватить плечо, но промахнулся и попал по кисти, державшей рукоять винтовки. Цепь отскочила от оружия. Отдача заставила меня выронить пилу, и она загромыхала по полу.

Класс.

Человек завопил от боли и, к моему ужасу, на пол упали два окровавленных пальца. Рядом о бетон с грохотом ударилась винтовка. Я бросился за ней, схватил липкую от крови рукоять. Спусковой крючок был там же, где и у всех остальных пушек. Я прицелился в грудь человеку и поднялся на ноги. Джон тоже встал, с отвращением глядя на обрубки пальцев.

— Сэр, вам нужно обратиться к врачу, — сказал я.

Мужчина не сдвинулся с места. Мое сердце забилось.

Я понял, что искалечил человека на всю жизнь.

— В этом месте ты должен побежать на поиски аптечки, кретин, — сказал Джон.

Человек заковылял прочь. Сотни лысых безликих рабочих неподвижно стояли вокруг нас, словно манекены. Все остановилось. Машины отключались.

— Пока что все идет неплохо, — заметил я, пытаясь отдышаться и чувствуя, что вот–вот обмочусь.

ЧПОК!

В одной из бочек рядом со мной образовалась течь. Секунду мы с Джоном удивленно смотрели на нее, и вдруг заметили, что на нас, огибая рабочих–манекенов и опрокидывая оборудование, со всех сторон несется десяток вооруженных людей в белых комбинезонах. Послышались еле слышные хлопки выстрелов.

Совершенно не понимая, что нужно делать, я направил ствол винтовки на один из огромных баков, наполненных розовой жидкостью и бог знает чем еще, и нажал на спусковой крючок. Баки взорвались: полетели осколки стекла, на пол потекла жидкость и полезли существа, размахивающие конечностями. Безликие рабочие бросились врассыпную.

Началось безумие. Нечеловеческие вопли, звон бьющегося стекла, грохот опрокидываемых столов. Существа, выпавшие из баков, извивались, молотили лапами по полу. Мне показалось, что я увидел безволосого бабуина с человеческим лицом. Все это было как в тумане. Джон бросился бежать, а я за ним.

Мы огибали людей, словно нападающие — защитников. Вокруг нас кипел хаос. Помещение, в котором мы находились, выглядело сумасшедшей пародией на магазин или торговым центром из кошмарного сна. Мы пробежали мимо сотен ходячих манекенов, мимо столов, заваленных одеждой, портняжным инструментом и рулонами ткани. Мимо полки с нижним бельем. Мимо стоматологического отдела, где сверлили зубы, делали вставные челюсти и коронки. Мы опрокидывали стулья, столы и шкафы. Увидели безногую женщину, привязанную к столу, стеллажи с огромными, пронумерованными мешками, похожими на тот, который стоял в ванной Эми. Я заметил человека, прикованного цепями к стене: вместо рук у него были змеи, которые яростно щелкали челюстями, обнажая ядовитые клыки.

Впереди, у пола, струилась медно–рыжая полоска — Молли — и я с ужасом понял, что Джон бежит за ней. Снова раздались выстрелы. Два человека–манекена рухнули; в их спи; нах зияли дыры с рваными краями. Я похолодел. Руки еще • крепче сжали винтовку, указательный палец прилип к спусковому крючку, залитому потом и кровью. Мы добрались до

стены; широкая лестница вела к двойной двери из полированного металла, похожей на дверцу банковского сейфа. Запертого сейфа.

Послышались крики, лязг, на мостике над головой возникли люди, в толпе вокруг нас кружили белые костюмы; со всех сторон доносились какие–то приказы. В динамиках системы громкой связи загрохотал голос, говоривший на гортанном языке, похожем на иврит. Внезапно я понял, как чувствовал себя тот сурок.

Я нашел рядом с рукоятью маленький переключатель и сдвинул его, надеясь, что тем самым включил режим стрельбы из второго ствола. Затем я поднял пушку к плечу.

Черт, как же здесь темно…

Я попытался выбрать цель в светящемся зеленом прицеле, почувствовал, что меня хватают чьи–то руки, и нажал на спуск. Пушка загрохотала, из ствола вылетело пламя, и он подпрыгнул, словно отбойный молоток. Почти тут же я потерял контроль над оружием, и оно толкало меня в плечо до тех пор, пока ствол не повернуло вертикально вверх. Три секунды спустя, я, ослепленный вспышкой, все еще давил на спусковой крючок, но боезапас уже был израсходован. В воздухе пахло порохом. Послышался глухой стук: с мостика падали трупы.

Рабочие–клоны — или кто уж они там — снова схватили меня за куртку, вцепились в волосы, вырвали из рук пушку. Раздался свистящий звук, подозрительно похожий на тот, который издает винтовка, рассекающая воздух. В голове взорвалась бомба. Перед глазами вспыхнуло, я рухнул на пол, услышал рычание и лай, почувствовал, как рядом со мной бьется Молли. Это был почти нокаут. Где–то посреди этого бедлама раздался голос Джона:

— ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, Я ХОЧУ ПРОИЗНЕСТИ ТОСТ!

А потом весь мир заполыхал.

Жар, свет и ужасные, нечеловеческие вопли. Я встал на четвереньки и увидел, что Джон поливает всех подряд из огнемета. Фонтан оранжевого пламени сиял во тьме; темные конечности дергались в море огня. Из толпы высунулась рука в огненном рукаве, схватила меня…

Огнестрельная рука!

…но я пнул ее ногой и высвободился. Джон, стоявший рядом со мной, несколько раз бешено качнул насос, и пламя с шумом, словно порыв ветра, снова вырвалось из огнемета. Меня подняли на ноги, потянули назад, потащили туда, где еще недавно была металлическая дверь. Очевидно,ее уже открыли, так как мы прошли дальше, в какой–то коридор.

С громким лязгом дверь захлопнулась, внезапно зажегся свет. Оказалось, что рядом, крепко ухватив меня за куртку, стоит Джон. Он повернулся к двери: там, рядом с металлической коробкой с несколькими рядами красных кнопок, возник Роберт Норт.

Он оглядел нас и произнес:

— Невероятно.

В коридоре мы остались одни. Молли посмотрела на стальную дверь, из–за которой доносилась какофония самых разных звуков, и зарычала. Норт сделал шаг назад и пошел по .коридору. Мы двинулись за ним. У меня раскалывалась готова. Я прижал руку к больному месту, поднес ее к глазам: пальцы перемазаны кровью.

— Идти можешь? — спросил Джон, отпуская меня,

— Да.

Джон вошел в одну дверь, затем в другую, и наконец мы попали в огромную круглую комнату с лестницей, ведущей к какой–то платформе. Это место было похоже на баскетбольный стадион. В центре комнаты — там, где должна находиться площадка — возвышался десяток арок, образующих две концентрических окружности. Арки напомнили мне Стоун–хедж. В комнате стояли пустые кровати и диагностические столы. На полу, на маленькой платформе, лежал толстый мешок—такой же, как в ванной Эми (на боку надпись «44,42 кг»), а недалеко от него сидел безжизненный рыжеволосый манекен, который я видел на диване в доме Салливанов.