Владимир Круковер - Исполнение желаний

Проводник, естественно, пытался удовлетворить мое любопытство, но понял я немного. Понял, что любая вода при внешней схожести разная. Не зря у жителей Земли так много обозначений воды с иными свойствами: талая, ключевая, родниковая, святая, мертвая, живая, прелая, застоявшаяся, колодезная, речная, озерная, дождевая, росяная, лубяная, травяная, ягодная, хвойная, мягкая, жесткая, злая, добрая, кислая, щелочная…

По словам Проводника вода, из которой на 97 процентов состоит все живое на планете, отличается не столько составом, сколько информационной насыщенностью. В точках пересечения магнитных линий вода особенно информативна. Подобное качество для обычной воды можно создать концентрацией земных и космических излучений. Пример — некоторые пирамиды. Особыми свойствами вода обладает в заоблачной выси Гималаев, на Тибете, на Алтае, в некоторых местах Индии, Египта, Мексики. Для изменения ее свойств (и не только ее) люди интуитивно строят маленькие модели пирамид, вращают воду в стремительных центрифугах, облучают, помещают в сильное магнитное поле. Но до грамотного, направленного использования всемогущей воды человечеству еще далеко, хотя наши далекие предки умели ей пользоваться. Отсюда и непременное участи в сказках, преданиях живой и мертвой воды. Правильней сказать: мертвой и живой, так как именно в этой последовательности применяется водный бальзам — первый заживляет, регенерирует, второй — оживляет, стимулирует.

Я должен был отлежать в каждой из трех вод по десять дней.

Вода заполняла ванну. Кислород действовал опьяняюще. Проводник воздействовал на какие-то точки моего мозга, я уплывал в забытье, наполненное видениями. Чтобы я не утонул в ванне плавала тончайшая спасательная сетка особой формы, с подголовником. Мое тело плавало на этой сети, изготовленной из невесомых компонентов. Но дыхание мое все замедлялось и замедлялось. Я смог бы уже и под водой находиться без опаски. Смог бы… Смог… Смо…

Я опять долго не писал, а сейчас надумываю Проводнику следующие абзацы, в которых должен рассказать о своем здоровье после тройной купели. А тут мне вспомнилось то, что будет потом, не в том временном отрезке, о котором я сейчас повествую.

В первые дни познания могущества Матра.

Когда я, окутавшись силовым полем, шел на озверелую толпу албанцев.

Дымила очередная сербская хата, мусульманский нелюдь добил ребенка и выпрямился. И увидел меня, взявшегося неведомо откуда.

Они все увидели меня и, каркая что-то, выстрелили.

Потом выстрелили еще раз, прицельней.

Поле собрало пули и услужливо подало мне их в ладонь. Я протянул ладонь вперед и высыпал свинцовые кусочки на землю, вы пыль. Они падали медленно и я провожал их глазами. Потом перевел взгляд на толпу убийц. И продолжил свое неторопливое движение в их сторону.

Они еще не поняли и продолжали стрелять. И тогда я дал команду Матру изменить свойства поля. Теперь каждая пуля отражалась точно в того, кто ее послал. Отражалась с еще большей энергией, чем в момент соприкосновения с неведомым мне полем Материализатора.

Теперь они поняли. Те, кто еще был жив. А я уже был близко. Какой-то смуглый бросился на меня с армейским тесаком. Он бил снизу, целя в печень, и был очень расстроен, тем что нож скользил по невидимой броне, как по стеклу. Потом он умер, потому что Матр по моей мысленной команде свернул ему шею. Легкая смерть…

И возвращаясь, невидимый в поле Матра, я миновал албанскую деревню, взглянул из силового несущего кокона вниз, вновь обнаружил кровопролитие, вновь спустился и проклял себя за горячность.

Дымила очередная албанская хата, сербский нелюдь добил ребенка и выпрямился. И увидел меня, взявшегося неведомо откуда.

Они все увидели меня и, каркая что-то на таком похожем на русский языке, выстрелили.

Потом выстрелили еще раз, прицельней.

Поле собрало пули и услужливо подало мне их в ладонь. Я протянул ладонь вперед и высыпал свинцовые кусочки на землю, вы пыль. Они падали медленно и я провожал их глазами. Потом перевел взгляд на толпу убийц. И продолжил свое неторопливое движение в их сторону.

Они еще не поняли и продолжали стрелять. И тогда я дал команду Матру изменить свойства поля. Теперь каждая пуля отражалась точно в того, кто ее послал…

Эх, ладно.

Что ладно?

Да, так…

Надо подзаголовок сделать моему мемуару, что-то вроде «Всемогущий БОМЖ». Какой я все же наивный, как далек от жесткой практики этого мира! Мне бы в самом деле писателем заделаться, фантастом, а не пытаться вмешиваться в людские проблемы. Недаром я так много пил, забывал странные совпадения в своей жизни, даже те, которые были больше, чем Чудом. И недаром я в конце концов выбрал беззаботную судьбу бродяги, БОМЖа. Но, как оказалось, не я выбирал — меня выбирали. Никогда не поверю, что браслет Проводника возник на моей руке случайно. И уж тем более — второй браслет, Материализатора, Матра…

В-общем, из этих купелей я вышел через месяц более чем здоровым. У меня отрасли новые зубы, а старые выпали, у меня сменилась кожа, старая слезла, как у змеи, вместе с хронической язвой на голеностопе, омертвевшими рубцами от ножей и аварий, всякими прыщичками, бородавками… Даже на пятках ороговевшая корка сменилась розовой кожей, как у младенца.

Я чувствовал себя так, как в моем возрасте чувствуют себя иногда во сне, когда летают, вспоминая детство. Или, когда впарят в вену добрую порцию героина.

Помню, меня в первое время, пока не привык к оздоровлению и омоложению, меня поразили два момента: когда я, взяв в руки газету, по привычке потянулся за очками, напялил их и ничего не смог увидеть в расплывшемся тексте, пока не отбросил ненужные окуляры, и когда я в первый же час ходьбы натер на нежных ступнях мозоли. Ну, а радость от новых зубов вообще не поддается описанию.

Одно время я работал кочегаром, в пришкольной кочегарке. Меня тогда из газеты выгнали за фельетон о председателе горсовета. Фельетон цензура сняла прямо с полосы, а меня вызвали на бюро обкома и выразили недоверие, порекомендовав уволиться добровольно. Так вот, работал я, значит, кочегаром… Прекрасная, скажу вам работа. Сутки через трое, 128 рубчиков зарплата плюс молоко и спецодежда. Из спецодежды, правда, одни брезентовые рукавицы… Ну, так вот… В этой кочегарке много еще было забавного, но самое забавное то, что я чуть позже устроился учителем в эту самую школу, скрыв основную работу в кочегарке.

И вот, мои коллеги, товарищи по учительской, завуч, директриса — все, проходя мимо котельной и видя меня, разгребающего уголь, ни разу меня не признали. Один единственный раз учительница физкультуры, за которой я немного ухаживал, подошла и сказал, что я немного похож на учителя русского языка, не родственник ли я ему? Я сказал, что не, просто похожий, знаю я, мол, этого интеллигентика непьющего.