Юрий Леж - Чужая воля

— …а если эти будут тревожить, — понизила голос официантка, — только позовите, у нас тут порядок строгий.

То ли она накаркала, то ли в самой компании назрел давно тлеющий конфликт, которому непременно надо было выплеснуться наружу, но едва официантка скрылась на кухне, как из-за дальнего столика поднялся, как бы направляясь в туалет, тот самый борец-десантник, на которого успела обратить внимание Некта. Изрядно покачиваясь из стороны в сторону, он вдруг затормозил на полдороги, повернув к столику агентессы, замер возле него, пристально и бесцеремонно оглядывая девушку, и громко заявил, адресуясь прежде всего своим собутыльникам:

— Так себе девка, вот, правда, рот у нее рабочий… красотка, отсосешь у меня?

Услыхав подобное требование к совершенно посторонней женщине, взвилась, как распрямившаяся пружина, взлохмаченная белокурая девица, и также, как та пресловутая пружина, раскачиваясь в бесплодных попытках найти точку равновесия, попыталась добраться к предполагаемому месту происшествия, заодно откровенно информируя собравшихся:

— Ты, кобель! Меня уже мало, что ли, стало? На свежачок потянуло? Да ты глянь, у нее ни кожи, ни рожи, нашел, на кого запасть с похмелья…

На пьяные громкие голоса из-за портьеры, отгораживающей кухню и подсобные помещения, выглянули сразу двое — широкоплечий, массивный парень в черно-зеленой униформе, похоже, местный охранник-вышибала и тщательно накрашенная, с уложенной волосок к волоску прической стареющая дама далеко за сорок, видимо, хозяйка или администратор заведения. И хотя оба с полным вниманием таращились на происходящее, никто не успел толком заметить, как только что расслабленно сидящая Некта в одно движение оказалась рядом с пьяным десантником и, как бы неловко, прихватила его за борт полурасстегнутой спортивной куртки… а точно выверенный удар стилетом, любимым с некоторых пор оружием агентессы, никто уж точно не мог разглядеть. Мгновение спустя, девушка, с трудом справляясь с массивным, обмякшим телом, подтянула ногой поближе к нему стул и усадила свесившего голову на грудь покойника насколько возможно понадежнее, чтоб не свалился сразу.

Ошеломленная такой неожиданной развязкой, но так и не понявшая, что её «кобель» уже мертв, расхристанная девица замерла в полудесятке шагов от Некты, недоуменно переводя взгляд с нее на борца-десантника.

— Ну, и где там мой коньяк? — глядя в пространство, требовательно повысила голос агентесса.

И тут же, будто ожидая именно этого момента, возле столика возникла плечистая официантка с бокалом коньяка и тарелочкой сыра на мельхиоровом сияющем подносе. Едва не споткнувшись о вытянутые ноги убитого, пловчиха замерла в непонятом ожидании, а Некта лихо и неправильно, в один глоток, выпила поднесенный коньяк, бросила на поднос выловленную во внутреннем кармане курточки купюру и негромко, только для официантки, сказала:

— Сдачи не надо. И горячее тоже отменяется. Вызывают меня срочно… по важным делам…

После чего неторопливо, деловито, будто и в самом деле — только что вызванная кем-то и куда-то, агентесса вышла из кафе, оставив тамошнюю публику самостоятельно разбираться в сложившейся по её вине ситуации. И только здесь, на улице, девушка смогла пусть лихорадочно и сумбурно подумать: «Зачем я его убила? Не хотела же… надо было ответить простым ударом, он же пьяный в дым, хватило бы… кто же подтолкнул меня под руку, заставив взяться за стилет? Неужели в меня вернулась Некта Великолепная, младшая дочь второго сына Роберта III д, Артуа — Жана Безземельного, графа д, Э, крещенная Изабеллой и в реальности умершая не дожив до восемнадцати лет? Только она, не задумываясь, отвечала холодным железом на оскорбление, и у нее излюбленным оружием был длинный тонкий стилет — как раз по женской руке. Но этого просто не может быть… у живущих нет души, и все навыки и привычки очередной жизни исчезают в момент возвращения в Преисподнюю, оставляя лишь память и жизненный опыт…» Вновь она явственно ощутила присутствие чужой воли. Для полноты чувств не хватало лишь звучащего внутри головы голоса Иерарха: «Он был нам нужен именно сегодня…» Представить себе этот жутковатый, оглушающе сильный и глубокий, как бездна, бас Некта могла легко, хоть и общалась с одним из подлинных властелинов Преисподней не более любого другого агента… впрочем, то дело по усмирению Дикого Демона вряд ли так легко забыл и сам Иерарх.

«Забавно, мне надо бы бежать со всех ног, — переключились мысли Некты с собственных проблем на текущую обстановку. — Там, в кафе, уже, наверное, вызвали полицию. А убийца стоит спокойно рядышком со входом и покуривает сигаретку…» И хотя на самом деле она не курила, но невероятное чувство полнейшей безопасности не позволяло агентессе бежать и скрываться с места происшествия. «И в самом деле что ли меня Иерарх прикрывает? — вновь задумалась девушка. — Значит, это его воля кажется мне чужой, посторонней?»

…двенадцать часов спустя…

- Паша, ты про сегодняшнее убийство в студенческом кафе слышал?

Задавший вопрос оперативник лет тридцати, коротко стриженный, плечистый, с не запоминающимся, простым лицом, развалился на побитом, потертом жизнью и сотрудниками городского управления полиции стуле, периодически поднося к глазам взятую со стола очередную бумагу и по диагонали, мгновенно, на лету схватывая содержимое протоколов допросов, осмотра места происшествия, официальных поручений прокурора…

Дежурный следователь, ровесник сыскаря, но видом посубтильнее, с красивым мужественным лицом, из тех, что так нравятся женщинам, сидевший за столом напротив, сосредоточенно читал какую-то книгу и с трудом оторвался от её содержимого, возвращаясь в мир давно не ремонтированной, почти сплошь заклеенной по стенам календарями с девицами разной степени обнаженности, заставленной старой рассохшейся и обшарпанной мебелью второго, а то и третьего срока годности, комнатку для дежурной смены. Здесь, по обыкновению за чаем или кофе, коротали долгие часы ночных бдений в ожидании вывозов на происшествия сотрудники городского управления полиции: следователь, оперативник, судмедэксперт, — правда, последний отлучился на пару часиков по каким-то личным делам, но выдернуть его в случае тревожного выезда было делом пары минут, номерок телефона, похоже, очередной своей пассии эксперт дисциплинированно оставил напарникам.

- Слышал, но так — краем уха, — ответил, наконец-то, следователь Паша. — Кажется, зарезали там кого-то по пьяному делу, бывает… так ведь, Сергей?

- Зарезали? — взметнул ко лбу брови оперативник. — Да там такого бугая уложили с одного удара… да еще то ли заточкой, то ли настоящим боевым стилетом — пока результатов вскрытия нет… Хотя, чего только в наше время не случается, но вот самое-то любопытное во всем этом деле — показания свидетелей. В кафе буквально же куча народу была. Ну, пьяная, третий день гуляющая компания этого самого покойника — те еще ребятишки, однако, конечно, они могли бы и чертей зеленых увидеть, но вот официантка… Девушка трезвая, только с утра на смене, бывшая спортсменка, к фантазиям, вроде как, не склонная — она говорит, что обслуживала среднего роста и телосложения женщину лет сорока, волосы светлые, до плеч, на лицо — без особых примет. Администраторша и охранник, которые на шум выглянули из подсобки, уверяют в один голос — посетительница была высокой, худой, чернявой и длинноволосой, больше похожей на цыганку или какую южанку, чем на наших. К ней-то и подошел этот бугай, наверное, сказал чего неприличное, а в ответ — ножик прямо в сердце.