Нил Гейман - Все новые сказки

Я делал небольшие заметки, и тут место рядом со мной оказалось занято мальчиком, который, как я полагаю, спустился сюда с более дешевых мест наверху. Только когда он ко мне повернулся, я обнаружил, что под козырьком бейсболки у него на лице Нос. Криво улыбаясь, он вручил мне конверт и убежал.

В течение нескольких недель у меня было несколько подобных рандеву в общественных местах: театры, рестораны, лондонский зоопарк и площадь Пиккадилли, трамвай в Сан-Франциско. Происходило все одинаково, по единому образцу: посыльный, имеющий на лице Нос, приближался ко мне и передавал конверт с билетами или указаниями, что делать дальше, без комментариев и объяснений. Я неукоснительно выполнял все, что от меня требовали. Моя навязчивая идея стала наваждением. Я был полон решимости разгадать эту тайну.

Ложные носы стали встречаться мне повсюду: на дорогах, рынках, в магазинах — словно их владельцы подставляли себе под ноги коробки, чтобы непременно выделиться из толпы. Они преследовали меня, они проникли в мои сны. Мне снились мои родители, которые купали меня, совсем маленького, наклонялись, брызгали на меня теплой водой из ванночки и смеялись. И у них были Носы — золотые Носы, красные ленточки которых были завязаны у них на затылках.

Однажды в Сиэтле, штат Вашингтон, больной от бессонницы, я видел галлюцинацию: в дверном проеме моего номера стоял человек, у которого в оловянной коробке был серебряный Нос. Лица у человека не было — лишь чистый овал.

В день, когда случилась галлюцинация, мне и открылась тайна Секты.

После того как видение рассеялось, я все утро лежал в ванне. Мои глаза были плотно закрыты, но я не спал: я находился между сном и явью.

Послышался стук в дверь.

Я его проигнорировал.

Стук повторился.

Он вырвал меня из моего пограничного состояния. Мне было жутко: я услышал за дверью ванной комнаты еле уловимый смех и какую-то возню. Я поспешно вылез — и вовремя: как раз в эту минуту я увидел, что ручка двери ванной медленно поворачивается. В оцепенении я стоял посреди ванной, вода стекала по моим ногам, я дрожал от ужаса и холода и ждал, что сейчас за открывающейся дверью увижу человека без лица…

Но дверь открылась, и за ней никого не было. Только пустая прихожая.

Я очень быстро оделся в мой странный наряд с картин Магритта — черный котелок, зонтик, черные ботинки на шнурках — и рывком схватил свой портфель с собранными документами, захлопнув его со щелчком. Одна фотография — та, с фюрером и его носатой тенью — выскользнула при этом из портфеля и спланировала на пол. Я поднял ее и увидел, что на самом деле на ней было гораздо больше носатых, чем показалось сначала: платформа, на которой стоял Гитлер, просто кишела фигурами с носами.

Я поспешно сунул фотографию обратно в портфель и снова его защелкнул. Взял со стола у двери утреннюю газету и развернул: на первой полосе была фотография гангстера, утопленного в собственной ванной. Что-то, похожее на фальшивый нос, плавало в воде возле его мертвого лица.

Я выглянул в окно и увидел, как трое людей — мужчина, женщина и ребенок — входят в парадную дверь отеля восемью этажами ниже моего номера. Меня невозможно было не заметить, но они делали вид, будто не видят меня.

Я поправил галстук.

Потом снова выглянул — моя догадка оказалась верна: они стояли у входа и выжидательно смотрели на мои окна. Ребенок помахал мне рукой.

Это был тот самый парнишка с бейсбольного матча, с его кривой ухмылочкой.

Мужчина был тот же, что разговаривал со мной под тенью Эйфелевой башни.

Женщина тоже показалась мне знакомой.

И у всех троих были Носы.

Они снова вошли в отель, а я торопливо отпрянул от окна и поставил портфель поближе к двери.

На столе, где лежала газета, стояла бутылка с полиролью. Я отвинтил крышку и, отворачиваясь от ужасного химического запаха, начал расплескивать содержимое по комнате. Когда бутылка опустела, я сунул ее в портфель. Вынул из кармана пальто зажигалку и небрежно крутанул колесико.

Пламя вырвалось на волю слишком сильно, обожгло мне палец, и я попытался сделать его потише. Но у меня почему-то не получилось, и вместо этого огонь каким-то образом попал на полироль.

Наверное, произошел небольшой взрыв, судя по тому, как быстро занялось пламя. На мгновение я ослеп, а когда зрение ко мне вернулось, увидел, что комната со страшной скоростью наполняется дымом. Я услышал с улицы тревожные голоса, вопли и призывы на помощь.

Мужчина, женщина и ребенок каким-то образом проникли в мою комнату и молча улыбались, глядя мне в лицо, быстро связывая друг друга веревками.

Задыхаясь от дыма, я ощупью искал дверь, нашел ее, распахнул, выкатился в коридор и побежал вниз по пожарной лестнице. Прежде чем выйти на улицу, я остановился, чтобы слегка отряхнуться и привести в порядок одежду.

Я слышал позади крики.

Этот чертов дешевый отель, как коробка со спичками, моментально превратился в один огромный ревущий огненный шар.

Я с трудом открыл дверь на улицу и вышел.

Уже прибыли телевизионщики с камерами и журналисты с фотоаппаратами: фотографии сегодняшнего происшествия непременно украсят назавтра первые страницы многих изданий.

Я пошарил в кармане пальто, чтобы убедиться, что мой билет в Монреаль на месте, — он был там.

Многие репортеры и люди на улице были с Носами.

Передо мной упала женщина, вся в огне, она страшно кричала, и она тоже была с Носом. Это была та, из моего номера, ее руки все еще были связаны сзади веревкой.

И в эту секунду я вспомнил, что оставил в номере портфель.

Я повернулся и побежал назад, не обращая внимания на стену огня, которая рванулась мне навстречу.

Как вы сами понимаете, мне больно об этом говорить.

Я ничего не вижу через эти повязки, и мне не сказали, смогу ли я видеть, когда их снимут.

Что самое ужасное — теперь мои доказательства существования Секты, скорее всего, утрачены безвозвратно.

Правда, есть ссылки на литературные источники, но без моих примечаний они слишком разрозненны, и их придется восстанавливать заново. Существует и другая документация, ее можно и нужно снова собрать. Говорят, та фотография, которую я много лет хранил в бумажнике, никак не может служить доказательством моей теории, ибо изображенные на ней трое людей — мужчина, женщина и ребенок — изображены не в концентрационном лагере, а в Луна-парке, причем Нос есть только у ребенка, а всем остальным кто-то пририсовал его фломастером, а тот, кто делал эту фотографию, прятался в кустах, потому что в самом центре видны мелкие листья и ветки.

Но меня это нисколько не смущает.

Нисколько.

Почему?

Потому что у меня имеется самое убедительное и неопровержимое доказательство существования Секты.