Гарри Гаррисон - К звездам!

— Это несправедливо. Я по-прежнему придерживаюсь этого мнения.

— А что справедливо? — улыбнулся Сол. — Успокойтесь. Вы молоды, красивы, вы регулярно едите и пьете. Так на что вы жалуетесь?

— А и в самом деле, не на что. — Она улыбнулась ему в ответ. — Просто я разозлилась, видя, как Энди целыми днями работает, заботясь о людях, а они даже не знают об этом, и их это вообще не заботит.

— Не может быть иной благодарности, кроме зарплаты. Работа есть работа.

Сол вытащил велосипед-тренажер и подсоединил провода от генератора к аккумуляторам на холодильнике. Ширли подвинула кресло к окну и раскрыла маникюрный набор. Скрип и стоны генератора переросли в пронзительный вой.

День был прекрасный, солнечный, но не жаркий, и, судя по всему, осень будет отличной. Возникли перебои с водой, но все придет в норму. Она нахмурилась, глядя на крыши домов и небоскребы. На звуковом фоне бесконечно ревущего города был отчетливо слышен визг детей во дворе.

Если не считать проблем с водой, все было отлично. Но вот что интересно: несмотря на то что она знала, что все отлично, у нее по-прежнему сохранялось некое внутреннее напряжение, подспудное ощущение тревоги, которое не покидало ее.

— Все говорят, что это самый холодный октябрь. Я никогда не видала такого холода. Да к тому же дождь. И вечно-то его не хватает, чтобы наполнить резервуар, но он всегда достаточно силен, чтобы промокнуть насквозь и продрогнуть до костей. Это нормально?

Ширли машинально кивнула, едва вслушиваясь в слова. Очередь немного продвинулась, и Ширли сделала несколько шагов вслед за говорившей, похожей на бесформенную груду одежды, накрытую сверху разорванным синтетическим плащом. «Наверное, я выгляжу не лучше», — подумала Ширли, натягивая на голову конец одеяла, чтобы хоть как-то спастить от надоедливой мороси. Стоять оставалось недолго, впереди всего десятка два людей, но прошло гораздо больше времени, чем она предполагала, и почти стемнело. Над автоцистерной зажгли лампочку, осветившую ее черные бока и завесу дождя. Очередь вновь продвинулась, и женщина перед Ширли заковыляла, таща за собой маленького ребенка: такой же тряпичный узел, как и его мать; лицо было скрыто повязанным сверху шарфом. Ребенок все время хныкал.

— Прекрати сейчас же! — прикрикнула на него женщина. Она обернулась к Ширли: красное одутловатое лицо, почти беззубый рот. — Он плачет, потому что мы только от врача. Доктор думал, что он заболел серьезно, но оказалось, что это всего-навсего квош. — Она показала опухшую руку мальчика. — Посмотрите, все распухает, на коленях появляются черные пятна. Нужно было две недели сидеть в больнице Беллевью, чтобы доктор рассказал мне то, что я и без него знала. Но это единственный способ получить от него бумажку. Вот так нам выписали горохового масла. Супружник у меня его любит. Вы живете в нашем квартале, не так ли? По-моему, я вас там видела.

— На Двадцать пятой улице, — ответила Ширли, снимая крышку с канистры и кладя в карман пальто. Она продрогла до костей и была уверена, что простудилась.

— Я узнала вас. Подождите меня, пойдем домой вместе. Уже поздно, а вокруг столько хулиганья, так и норовят вырвать из рук воду. Они всегда могут ее продать. Вот миссис Рамирес из моего дома: она хоть и вздорная, но хорошая баба, знаете, ее семья живет в этом доме со Второй мировой войны. Так ей поставили такой синяк под глазом, что она едва видит, и выбили два зуба. Какой-то подонок ударил ее дубинкой и отобрал воду.

— Да, я вас подожду, это прекрасная мысль, — сказала Ширли, внезапно почувствовав себя страшно одинокой.

— Карточки! — рявкнул полицейский. Она протянула ему три листочка: свою карточку, Энди и Сола. Полицейский поднес их к свету, потом вернул ей. — Шесть литров! — крикнул он человеку, стоявшему у крана.

— Как шесть? — возмутилась Ширли.

— Сегодня норму снизили, дамочка. Поживее, народ ждет.

Она подала канистру, человек у крана засунул в нее конец шланга и открыл воду.

— Следующий! — крикнул он.

Ширли подняла канистру — та была до обидного легкой. К Ширли подошла та женщина, одной рукой таща ребенка, а в другой неся двадцатилитровый бак из-под керосина, который казался почти полным. Наверняка у нее большая семья.

— Пойдемте, — сказала женщина; ребенок засеменил за ней, слабо подвывая.

Когда они свернули с Двенадцатой авеню в переулок, стало еще темнее, словно дождь впитал весь тусклый свет. Тут в основном располагались старые склады и фабрики с серыми крепкими стенами. Тротуар был мокрый и пустынный. Ближайший уличный фонарь находился в квартале отсюда.

— Муж мне голову оторвет за то, что возвращаюсь домой так поздно, — сказала женщина, когда они завернули за угол.

Вдруг дорогу им преградили две темные фигуры.

— Отдавайте воду, — сказал один, и в темноте тускло блеснуло лезвие ножа.

— Нет, не надо! Пожалуйста, не надо, — взмолилась женщина, спрятав бак с водой за спину.

Ширли прижалась к стене. Это были молодые парни, подростки. И у них был нож.

— Воду! — приказал первый, угрожая ножом.

— Получай! — заорала женщина, размахнувшись баком. Прежде чем тот успел увернуться, она ударила его баком по голове и повалила на землю, при этом нож выпал. — Ты тоже хочешь? — закричала она, наступая на второго. Тот был безоружен.

— Нет, я не хочу ничего такого… — запричитал он, пытаясь поднять упавшего.

Женщина шагнула к нему, и он отскочил. Она нагнулась за ножом. Парень схватил своего напарника и потащил за угол. Все произошло так быстро, что Ширли не успела опомниться. Она стояла, прислонившись к стене и дрожа от страха.

— Получили по заслугам! — захохотала женщина, разглядывая старый погнутый нож. — Я им воспользуюсь лучше, чем они. Ведь они просто мальчишки, дети.

Она была возбуждена и обрадована. За все время она ни разу не выпустила руку ребенка; тот захныкал громче.

Больше ничего не произошло, и женщина проводила Ширли до ее двери.

— Большое вам спасибо, — сказала Ширли. — Не знаю, что бы я делала…

— Не стоит, — проворчала женщина. — Нож-то вот он.

И она побрела дальше, таща одной рукой тяжелый бак, а другой — ребенка. Ширли вошла в дом.

— Где ты была? — спросил Энди, когда она открыла дверь. — Я уж начал беспокоиться.

В комнате было тепло и пахло рыбой. Энди и Сол сидели за столом со стаканами в руках.

— Ходила за водой, очередь на целый квартал. Мне дали только шесть литров — норма опять снижена.

Она заметила, что он невесел, и решила не рассказывать про инцидент на обратном пути. А то он будет переживать, а она не хотела испортить ужин.

— Просто чудесно, — саркастически произнес Энди. — Норма и так мизерная, так ее делают еще меньше. Ширли, вылезай скорей из мокрой одежды, а Сол сделает тебе «Гибсон». Поспел его самопальный вермут, а я принес водки.