Алексей Мороз - От легенды до легенды (сборник)

— В мой несравненный ум.

— Пожалуйста… ну пожалуйста… пощадите…

Твой сюзерен морщится и делает короткий жест перед лицом слуги. Словно бы перебирает пальцами нечто незримое, висящее в воздухе.

Слуга тотчас замолкает. Взгляд его на миг затуманивается, потом проясняется вновь.

— Так ты понял, что нужно сделать? — интересуется твой сюзерен.

— Да, господин, — откликается его слуга.

— Запомнил?

— Да, господин.

— Лорд Уллайн, я сейчас приду, — оборачиваясь к тебе, бросает твой сюзерен. — Только отведу этого посмевшего усомниться во мне труса куда следует и приду.

Ты смотришь им вслед. Магу и его жертве. И думаешь, что тоже сомневаешься в несравненном уме своего сюзерена. Нет, как маг он и впрямь силен, удается же ему как-то вытворять все это под носом у дворцовых магов и оставаться не пойманным. А вот насчет несравненного ума… Этот несравненный умник так и не смог никому подсунуть окровавленный кинжал. И магия не помогла. «Слишком много людей, мне не справиться со всеми сразу!» — заявил он после нескольких бесплодных попыток проникнуть в чужие покои, когда вас едва не застигли. «Да и придворные маги могут почуять», — недовольно добавляет он, глядя на тебя так, словно это ты развел во дворце всяких посторонних магов, мешающих твоему сюзерену колдовать. Зато некоторые его идеи о том, кому надлежит подсунуть орудие убийства… вот больше заняться нечем канцлеру его величества, как слуг кинжалами убивать! Да и капитану гвардии — тоже. Хорошо, хоть удалось объяснить этому умнику, что сильных врагов таким образом скомпрометировать нельзя, а вот насторожить их… Что им стоит немного подумать и пригласить для расследования мага получше?

А то, что случилось потом, было неприятней всего. Оставшись с орудием убийства, которое вот-вот начнут искать дворцовые маги, не зная, кому его можно подсунуть и куда вообще деть, твой гордый и отважный сюзерен, потомок древнего королевского рода…

«Хорошо, что, кроме меня, этого никто не видит», — думал ты, глядя в это серое от страха лицо, бессмысленные глаза и трясущиеся губы.

Трус .

Тот, кого ты и остальные твои соратники готовы не щадя своих жизней посадить на престол, — трус. Обыкновенный жалкий трус.

И когда вошел этот несчастный, его слуга… когда глаза твоего сюзерена внезапно вспыхнули и лицо мигом преобразилось… в один миг он превратился из умирающей от ужаса загнанной жертвы в безжалостного, уверенного в себе хищника.

Ты ни на миг не сомневаешься, что он не станет спасать своего слугу.

«Он и вообще никого спасать не станет», — смятенно думаешь ты.

«Так нужен ли нам такой король?»

«А разве у нас есть другой?»

Ты стоишь, окруженный отчаяньем, и бремя несуществующего выбора наваливается на тебя могильной плитой.

«Дед, а дед, что ж вы такое натворили?!»

— А нам теперь что делать? — шепчешь ты в пустоту, но пустота не отвечает.

И дед молчит. Наверное, правым себя считает.

Ты не можешь уснуть. Вот совершенно не можешь.

Ты лежишь и мысленно сравниваешь двух человек. Нынешнего короля и того, кто станет править, когда заговор увенчается успехом. Уже одно то, что ты их сравниваешь, и сравниваешь всерьез, приводит тебя в ужас. Еще недавно ты и подумать бы ни о чем таком не посмел. Твой сюзерен был для тебя всем. Целью твоей жизни и венцом твоего служения. Вот только… тогда ты не знал его так хорошо, как знаешь сейчас. Тебе не приходилось служить с ним в одной роте, вместе стоять в карауле, рисковать жизнью, пытаясь осуществить заговор против короля… ты его просто не знал как следует, своего сюзерена. Ты его себе, можно сказать, придумал в своих мальчишеских фантазиях. Теперь ты знаешь, каков он. Слишком хорошо знаешь.

Если во главе честного и благородного дела стоит мерзавец — это дело обречено, не так ли? Но разве из этого следует, что нужно вовсе отказаться от самого дела? От борьбы, от мести, от уничтожения потомка мерзкого узурпатора?

Ведь есть же какие-то древние, веками не применявшиеся законы об избрании нового государя в случае, если прежняя династия пресеклась? Ведь можно же отыскать их и воспользоваться мудростью далеких предков?

«Так не лучше ли пресечь обе династии разом? — вдруг приходит тебе в голову. — И начать новую. Не запятнанную ни преступлениями предков, ни собственной мерзостью?»

Ты смотришь в зеркало. Из его глубин на тебя взирает не слишком красивый, мрачный и настороженный тип — ты сам.

«Гожусь ли я на эту роль?»

Ты пытаешься представить на своей голове корону, но у тебя ничего не выходит.

А потом твое отражение в зеркале расплывается и пропадает. На его месте появляется Роуни. Она внимательно смотрит на тебя и качает головой.

И верно. Какой из тебя король? Тебе и с графством, если что, не справиться. На это у отца есть Хелген, твой старший брат, а ты… тебя готовили совсем для другого. Плохо готовили, как оказалось. Очень плохо. Вот сейчас, прямо сейчас нужно что-то решить, найти какой-то выход — а ты не можешь, не знаешь как…

«А что, если… заменить его кем-нибудь! — внезапно думаешь ты о своем сюзерене. — Кем-нибудь, кто подходит!»

Ты припоминаешь, как двенадцать невесть где подобранных простолюдинов, заколдованных опытным магом, принесли вассальную клятву его величеству Ремеру вместо вас и это сошло им с рук. Так, может, если найти стоящего мага и заменить твоего сюзерена кем-нибудь подходящим…

«Время… на все это просто не хватит времени… заговор вошел в завершающую стадию. Короля должны убить со дня на день, слишком поздно искать замену мерзавцу. Слишком поздно».

«Может, потом?»

«Это если ты останешься в живых, для тебя будет какое-то „потом“. А если погибнешь? И этот мерзавец не только взойдет на престол, но и останется на нем?»

Ты вновь припоминаешь, как казнили несчастного, взявшего на себя вину в последнем убийстве. Поскольку он был слугой твоего сюзерена, то твоему сюзерену его и отдали для окончательного приговора. А этот мерзавец, обещавший спасти… хладнокровно приказал повесить его, предварительно лишив речи при помощи магии, о чем сразу же после казни, посмеиваясь, сообщил тебе.

— Наверняка он сильно удивился, — сказал тогда твой сюзерен. — Впрочем, у него не было возможности высказать свои жалобы.

А ты стоял и думал, что точно так же он может когда-нибудь поступить и с тобой. И с любым другим, если придется. Лишить речи, сознания, воли…

Несчастный слуга хрипел и дергался в петле. Его вытаращенные глаза были обращены на единственного человека, который обещал спасти. На его господина.

Господин отвернулся.

— Подумать только, этот неуравновешенный тип чистил мне платье, — пробурчал он тогда.