Виктор Моключенко - Ретроспект: Витки Спирали

Самум молча плеснул в стаканы, и Мак-Грегор благодарно кивнул:

- Сенкс.

- Да не за что, воды у нас много. Крепче не предлагаю.

Прямой как палка американец натянуто улыбнулся:

- Не за это, за семью спасибо. После моего бегства они стали мишенью спецслужб. Теперь я спокоен.

- Мак, не напрягайтесь, никто не делает из вас предателя родины и не заставляет сотрудничать.

- Это успешно сделали за вас. Общественное мнение столько лет демонизировало русских, что невольно этому веришь. Но за два года проведенных в этом аду, мы успели убедиться в обратном.

- Хотя бы тогда, когда Вишневский вас не пристрелил.

- Я бы на его месте пристрелил – кивнул Мак-Грегор – я ни на миг не сомневался в правоте нашей миссии у Севастополя. Но увидев, что мы сообща натворили, во что превратили и могли превратить весь мир, поменял свое мнение. Пристрелить нас было за что. Двести тысяч в один момент обратились в пепел, не меньше чем в Хиросиме, а может и больше.

Брама смотрел на сжимающего стакан американца и видел как играют желваки на широком скуластом лице. Подобное признавать нелегко, и быть невольным перебежчиком тоже не весело. Пусть даже относятся к тебе хорошо.

- Зачем вам все это?

- Что? – Верес перевел взгляд с фотографии на резкий профиль американца.

- Вытаскивать меня, семью. Проще бросить, оставить все как есть.

От волнения в его речи проскальзывал едва ощутимый акцент.

Самум невесело усмехнулся:

- Русские своих не бросают, Мак. У нас так не принято.

- Какой же я свой? Сколько крови на руках и после этого не принято бросать?

- Ты два года проторчал с нами на Агарти, и не понял? Могут бросить чиновники, разменивающиеся нами как пешками в игре, для которых мы всего лишь инструмент. Они не знают и не признают границ, за которые нельзя переступать, стоят выше народов. Не важно, русские или американцы – они сами по себе, боги облеченные властью. Мы таких уже пережили.

- Похоже на вербовку – кивнул Мак-Грегор – но ты прав, я был там, видел, к чему приводит вседозволенность. Сначала мы ни черта не поняли. Когда над нами шарахнуло, думали все, русские развязали войну, решив утащить с собой остальных.

- Если не секрет, то, как вы проскользнули в наши воды, перед глазами Черноморского флота и радаров?

Мак посмотрел на Браму, а потом рассмеялся:

- А еще говорят, что мы, американцы надменны. Русские подвержены гордыне не меньше. Тут собрались свои, не так ли?

Путник кивнул, плечи американца распрямились, а в глазах проскользнул огонек торжества:

- Над тонким миром работали не только вы - мы тоже достигли кое-каких результатов. Рано или поздно кто-то развязал бы эту войну, цепляясь в глотки, словно науськанный хозяином пес. Если переводить дословно, проект назывался «фата».

При слове проект присутствующие вздрогнули, и это не ускользнуло от американца. Он хмыкнул:

- Я становлюсь пособником врага, но лучше вам знать. Эта штуковина пожирала уйму энергии, питаясь напрямую от реактора, позволяя стать инвизибл, невидимыми. Ни один радар, ни один спутник не мог проникнуть под «фату». Исходя из соображений государственной безопасности, мы находились в нейтральных водах, не выдавая своего присутствия. Ситуация в Москве была крайне напряженной: разведка получила данные, что вашим командованием отдан приказ о готовности к применению ядерного оружия. Вишневский излазил авианосец, но кроме противобаллистических ракет ничего не нашел. Хотя я неоднократно повторял: ядерного оружия на борту «Рузвельта» не было.

- А может быть так, что это прошло мимо вас, и кто-то получил особый груз и особое предписание?

- Возможно – пожал плечами Мак-Грегор – меня кто-то сдал, хотя ничего наносящего вред моей стране я не сделал. Что касается Агарти, то все мы оказались в одной лодке, и раскачивать ее было глупо.

- Вас сдали за ириний. За множество тон серебристого песка.

- Я догадался. Черт подери, не знаю, как он исчез, но сейчас я за это благодарен небесам.

- И за приговор к пожизненному заключению?

- Лучше сидеть в одиночке, чем понимать, что мир сгорел из-за тебя. Я видел что может быть и не хочу такой участи для своих детей. Теперь я преступник, но если спасти мир преступление, готов платить. Мы готовились к войне, дабы защитить мир от красной чумы, но незаметно превратились в такое же чудовище, отбирая свободу других, во имя своей. Если бы я привез бы ириний, они бы неизбежно сделали из него новую бомбу.

- Никто не заставляет говорить, идти на сотрудничество. Но бросить на произвол судьбы не можем.

- Чудной вы народ, русские. Я делаю это сам, по велению сердца, потому что так правильно. Я видел, как вы цеплялись за жизнь там, на Агарти, вгрызаясь в мертвый камень когтями и зубами, спасая всех. Даже врагов.

- Противобаллистические ракеты на случай превентивного удара понятно, но зачем высадили на берег десант?

- Мы были вынуждены высадится, чтобы выжить в суматохе ядерного удара. Город тонул в огне, но разъяренная морская стихия заставила побледнеть даже разверзнувшийся ад. Пространственное смещение застало нас на море, каким то образом там оно было легче, но ваш флот и людей раскатало будто катком, выбросив тушу авианосца на берег словно щепку. Мы спустились, а потом завязался бой. Будто кто мог поверить, что мы не причем. Стреляли в ответ.

- Кто мог знать – кивнул Верес – переход произошел не сразу, слишком большая территория и масса. Город буквально разрывало между двумя пространствами, то к нам оттянет, то к Агарти. В результате сдвигов тектонических плит подземные толчки разрушили коммуникации, вызвав пожары. В одном из смещений туда-обратно все увидели американский десант.

- Это не снимает вины. Под плотным огнем Вишневского мы отступали к «Рузвельту», при последнем толчке с моря пришла волна и сняла авианосец с мели. Холодея от ужаса мы уплыли домой, но везде видели черную выжженную землю и руины. Команду косил мор. Те, кто не обратился вначале в пепел, гибли от неизвестных болезней. Когда убедились, что кроме Севастополя больше ничего не осталось, вернулись обратно.

Повисла тишина, было слышно, как шелестят в приоткрытом окне деревья.

- После такого думаешь, как же повезло нам в Чернобыльской Зоне – потер голову Брама – когда вы поняли что не дома?

- В дороге – сжал зубы американец – навигация взбесилась, ходовая часть и управление реактором остались исправны лишь чудом. «Фата» взорвалась в первые минуты, слизав всех, кто был на палубе. Это ее взрыв вы приняли за водную линзу, снятую со спутников. Шли по звездам. Чужим звездам мертвого мира. Тогда и поняли. Людей хватало только на то, чтобы окончательно не потерять управление. Тех, кто остался жив, нашел Вишневский. В город не пошли, хотя нам предлагали.