Нил Шустерман - Междуглушь

— Что?

— Он не сказал, не сказал. Говорил только, что скоро вернётся.

— А Майки? Он ушёл вместе с ним?

При упоминании Майки Хомяк засуетился и стал ещё больше напоминать грызуна.

— Не, не, Майки с Милосом никуда не ходит. Я видел — он двинул в другую сторону. Я не знаю, что он там делает! Не знаю и не хочу знать!

С этими словами Хомяк бросил на Лосяру взгляд, полный такого страха, что тот пришёл в недоумение.

— Што ш тобой такое? — спросил Лосяра.

— Ничё, — пискнул Хомяк. — Почему это со мной что-то должно быть? А, а?

Странное поведение Хомяка должно было подсказать Алли, что дело нечисто, но её ум был настолько занят событиями последнего времени, что она предпочла закрыть на всё глаза — так было легче.

Когда позже вечером Милос вернулся, он цвёл улыбками, как майская роза.

— Я обещал, что сегодня будет самый лучший урок из всех, — обратился он к Алли. — Ты готова?

Алли не представляла себе вечера лучше, чем они провели в Гранд Оул Опри, но решила довериться Милосу. Он уже научил её столь многому — и не только чистой технике скинджекинга. Он убедил её в том, что она должна воспринимать себя и свои способности как должное. Она научилась получать удовольствие от скинджекинга — к лучшему или к худшему, но ей в первую очередь необходимо было научиться именно этому.

— Веди, — сказала она и вдруг осознала, что протянула Милосу руку.

Милос одарил её невероятно широкой и самой хитрой улыбкой из всех, которые она когда-либо у него видела, и отказался принять руку Алли. Она рассмеялась, чтобы скрыть своё смущение — похоже, этот жест уже стал их маленькой игрой — игрой только для них двоих. И у Милоса в ней было теперь преимущество.

Он повёл Алли в ближайший посёлок, фешенебельный пригород Нэшвилла. Здесь, на землях, которые когда-то принадлежали фермам, посреди обширных лужаек возвышались нарядные виллы. Весь посёлок состоял сплошь из извилистых улочек и тупичков. В лунном свете Алли сразу же утратила ориентировку, но Милос, казалось, был совершенно уверен в выбранном направлении.

Он остановился около большого дома, к которому полукругом подходили заставленные машинами подъездные аллеи. Изнутри доносилась музыка и гомон толпы.

— Вечеринка?

— Да! И мы собираемся принять в ней участие, хоть нас никто и не приглашал.

— Интересненько, — сказала Алли, вскинув на своего спутника взгляд, полный сомнения. — А у нашего сегодняшнего урока есть название?

Милос немножко подумал.

— Пожалуй, я не могу подобрать для него названия. Может быть, по его окончании ты сама сможешь что-нибудь предложить?

Входная дверь была им ни к чему — они прошли внутрь прямо сквозь боковую стенку и сразу же оказались посреди толпы «тушек»-подростков, которые занимались всем тем, за что родители Алли посадили бы свою дочь под замок, будь она жива: пили, курили и танцевали, слишком тесно прижавшись друг к другу телами, одетыми в весьма откровенные наряды. Ну и, само собой, среди всего этого разгула не наблюдалось ни одного взрослого.

— Как же мы были дураки, когда были живыми, — заметила Алли.

— Ах, я бы не прочь снова побыть таким дураком! — откликнулся Милос и указал в сторону кухни. — Пойдём туда.

На кухне не было такого столпотворения, здесь нашли себе уголок только с полдюжины ребят.

— Вот они! — воскликнул Милос, указывая на юношу лет семнадцати, разговаривающего с девушкой того же возраста. Одежда юноши выгодно подчёркивала его статную, спортивную фигуру. Его лицо также было очень привлекательным.

— Красивый парень, да?

Алли заставила себя пожать плечами.

— Я что-то не заметила.

— А она… — Милос указал на девушку, с которой разговаривал красавец, — мисс Американский Пирог.

Алли засмеялась. Девушка была чересчур хороша — весьма возможно, себе самой на беду. По внешности типичная блондинка-чирлидерша, которой Алли тут же приписала с полдюжины грехов: в голове свистит ветер; на экзаменах она, конечно, мухлюет вовсю; перемывает косточки собственным друзьям за их спиной; наверняка, вусмерть пьяна; и такие выдающиеся буфера, как у неё, просто не могут быть настоящими.

— Почему бы тебе не забраться в неё? — спросил Милос.

— Чего это ради?!

— Слушай, что тебе учитель говорит, — одёрнул Милос.

Алли вздохнула.

— Ну ладно, но предупреждаю — мне это не по душе.

Однако к собственному изумлению, она обнаружила, что была неправа. Во всём. Она не усыпила девушку. Во всяком случае, не сразу. Сначала Алли спряталась в дальнем закоулке её сознания, чтобы как следует разобраться в умственном ландшафте хозяйки. Девушка оказалась совсем не такой, какой её воображала себе Алли. Она была честна и умна, в жизни не трясла помпонами, и даже полупустая кружка с пивом, стоящая на кухонном столе, принадлежала кому-то другому. Алли была раздосадована, что все её скороспелые умозаключения не соответствовали действительности.

— Так что — ты собираешься принять предложение мемфисского университета? — спросил раскрасавец. — Потому как я думаю — тебе стоит это сделать. Тогда ты будешь поближе к дому, так ведь? К тому же… — Но внезапно он остановился, и что-то в нём неуловимо изменилось: разворот плеч, наклон головы… И глаза, хоть и остались карими, но в них вдруг словно бы проглянуло что-то голубое с белыми точками.

Вот теперь Алли осторожно погрузила свою хозяйку в сон и взяла полный контроль над её телом.

— Она тебе очень идёт, — сказал Милос.

— Спасибо… наверное?

Алли оглянулась вокруг. У девушки было отличное, ясное зрение, и всё кругом поэтому играло слишком яркими красками. Ничего, всё нормально. — Так я теперь, кажется, что-то вроде Золушки на балу?

— Как посмотреть. А я кто? Престрастный Принц?

— Прекрасный Принц, — поправила Алли и строго взглянула на своего спутника. — Думаешь, я не догадываюсь, ради чего ты всё это затеял?

Он не стал запираться.

— Окажи мне честь, — сказал он. — Всего один танец — больше я ничего не прошу.

— С какой это стати?

— В качестве благодарности за всё, чему я тебя научил.

— Как бы не так! Ты мне наврал. Ты сказал, что мы идём на урок, а не на бал!

— Это и есть урок, — настаивал Милос. — Иди-ка сюда! — Он подвёл её к зеркалу в прилегающем холле. — Взгляни на себя. До того, как мы встретились, ты не осмеливалась войти в кого-нибудь до такой степени красивого.

Девушка в зеркале, безусловно, была прелестна.

— Я никогда не чувствовала себя вправе…

— Почему? Ты такого низкого о себе мнения, что скинджекила только тех, кто менее привлекателен, чем ты? Почему не такую же красивую девушку, как ты сама?

Алли не могла отвести взора от зеркала.

— Я вовсе не красивая…