Мария Огнёва - Алиар

Набожность в Айнере достигла необычайных размеров. Тэрн зашёл извиниться перед Андой, надеялся, если спрячется под плащом и покинет город в тот же день, то ничего не случится, но… скрываться не потребовалось. Монахи, жители города стояли на коленях в храмах, да и просто на площади и молились, молились, молились… Тэрн ждал час, два, но повторение одних и тех же молитв так и не прекращалось. Было уже интересно, сколько выдержат сами жители, но он привлекал слишком много внимания, праздно шатаясь по городу, а присоединиться к этому цирку не мог.

В Завандре он и часа не пробыл: жители уже не скрывали злобу, так что драки вспыхивали и вовсе без причин. Тэрн увидел несколько, едва войдя в город, а в одной успел даже поучаствовать. Какой-то мужик задал традиционный вопрос о кошельке и жизни, Тэрн приложил его о ближайшую стену, но не стал дожидаться продолжения — ушёл обратно в лес…

Во всех городах чувствовался надрыв — тот, после которого уже не склеишь, не починишь. Будто что-то копилось, копилось, а теперь превысило какую-то меру и понеслось со скоростью беспредельной и неумолимой…

Но хуже всего было не это — Тэрн чувствовал, что его всё меньше беспокоит происходящее; что и его чувства, разум, душа, в конце концов, отмирают точно так же, как у всех жителей этого мира. Когда он покинул орден, какое-то внутреннее чувство подсказывало ему: с миром что-то не так — но он не верил этому голосу, не понимал, почему его так ранит «неправильность» каждого города. Теперь он абсолютно точно знал, что с Алиаром творится нечто плохое, но не мог заставить себя предпринять что-то, даже почувствовать что-либо по этому поводу.

Может быть, стоило сходить в Кивиш. Скорее всего, его бы казнили, но лучше так, чем гнить заживо. А если б выжил, погоня, драка — всё это помогло бы ему проснуться…

Может быть, стоило вернуться в орден. Там было плохо, невыносимо неправильно — но хоть как-то. Может, именно эта ненависть и позволяла ему держаться столько лет?..

«Завтра же, завтра же пойду в Реллу, — сказал он себе. — Так жить нельзя».

И, разумеется, никуда не пошёл.

Это было слишком странно, слишком неожиданно и слишком, недопустимо прекрасно. Они же столько времени проводили вместе и ничего, никакого намёка! И вдруг… Джон сразу же, без каких-либо ухаживаний или признаний в любви предложил ей выйти за него замуж. И она согласилась, потому что… потому что… это нельзя было понять, просто отказать было немыслимо, противоположно всей её сути.

Они обвенчались в тот же день. Сняли небольшой домик у дейнарского мэра, но Джон сказал, что не хочет жить здесь, — хочет построить дом в лесу неподалёку, чтобы и до людей можно было дойти, если понадобится, и они не тревожили лишний раз. Кина не возражала. У неё и мысли не промелькнуло, что в лесу дикие звери, что без людей будет скучно. Ей казалось, главный вопрос её жизни решён: она нашла человека, с которым могла проводить каждый день всей своей жизни и при этом не возненавидеть его. Это была не любовь, как её описывают в романах (которые, кстати, она терпеть не могла), просто ощущение, что всё вдруг стало правильно, она нашла ту дорогу, что была предназначена именно для неё, — а раз так, то неважно было, что она выберет, потому что ничего плохого здесь случиться не могло…

И как тут было не поверить в волю Творца, когда мир вдруг стал столь совершенен и прекрасен? Когда всё, что она считала ошибками и проблемами, выходило лишь подготовкой к этому счастью? Действительно: если бы она не сбежала из дома, то не попала бы в Завандр, если бы не украла амулет, то не поссорилась бы с бандой, если бы не убежала от бывших коллег, не встретила бы Джона…

Но переезд всё откладывался. Джон был одержим идеей построить дом своими руками, и Кина не могла отрицать, выходило у него неожиданно хорошо. Но медленно. Он выкупил у дейнарского мэра недостроенное здание (по сути, один лишь фундамент, там должен был быть дом лесника, но единственный человек, согласный на эту работу, умер, а остальным было слишком лень — типично для Дейнара); но дальше Джон планировал сделать всё сам. Кина предлагала нанять кого-нибудь в помощь, но Джон неожиданно оказался крайне недоверчив ко всем, кроме неё. А когда она сама пыталась помочь — получала отповедь о том, что женщина не должна заниматься стройкой, и пусть уже не лезет в мужские дела, а лучше учится готовить, шить, убираться… книги, в конце концов, читает. С одной стороны, это было очень непривычно, с другой — приятно, когда о тебе заботятся. Но Кина выросла в деревне и готовить-шить-убираться умела отлично. Так что она лишь читала, благо в дейнарской библиотеке книги взять было легко, общалась с людьми, возилась по дому — отдыхала.

В принципе, всё было хорошо.

Лишь одно беспокоило Кину: этот странный амулет Джона. Он потратил столько времени на его поиски, значит, это было что-то важное. Так как он собирается его применить? Что это такое? Зачем он нужен?.. Поведение Джона спокойствия не добавляло: он ни на минуту не расставался с этим амулетом, а иногда и вовсе мог часами сидеть и мрачно смотреть на него…

Джон был из ордена. Это значило, что едва начнётся очередной Виток Извечной войны, он должен будет бросить семью и поступить в полное распоряжение своих наставников, пока Повелитель Мечей не будет повержен. Это уже не беспокоило, а пугало. О близости очередного Витка говорили последние лет десять, но ни время его начала, ни суть никогда нельзя было предсказать точно. В прошлый раз Повелитель Мечей наслал чуму. В позапрошлый — пытался захватить мир с помощью демонов из мира Эндер. До того была засуха, раньше — война между всеми городами, ещё раньше — безумие домашних животных, и так до бесконечности. Можно было говорить, что беды Алиара не связаны ни с каким бессмертным существом, но любая из них прекращалась, стоило лишь убить Повелителя Мечей. Одержимый ненавистью и жаждой власти, он тысячелетиями не оставлял алиарцев в покое. Виток мог длиться год, а мог затянуться на десятки лет, мог забрать с собой жизни половины Алиара, а мог пощадить всех…

А Джон строил дом, выбирал имена детям — и всё он делал с такой спокойной уверенностью, с такой верой в их будущее, что опасения Кины ослабевали. В конце концов, он же из ордена. Ему же виднее… А Джон клялся, что Виток их семья не застанет.

Кина перехватила дочитанные книги поудобнее и прошла ещё несколько залов библиотеки. Наконец, она увидела то, что искала: из-за угла торчал длинный вязаный чулок. Кина подобрала его и пошла вперёд, по дороге сматывая в клубок. Она прошла по коридору, поднялась на второй этаж, прошла ещё несколько залов, пока не увидела старушку со спицами.