Александр Розов - Мауи и Пеле держащие мир

— Ты тоже, Рут?

— Я пока на очереди. Кое-какие дала сначала надо уладить. Папе с мамой помочь, в смысле организации. Прикинь: на фабрике на Тупаи было сто рабочих, а теперь восемьсот. Плюс, оборудование новое, производительность вдвое выше. Значит выпуск на полтора порядка больше. То мы с Пирксом, то близнецы, летаем на Тупаи. Типа, вахтами. И еще, мы делаем промзону на Сувароу, и будем тиражировать «Маркетти-55», ты уже поняла. А тот филиал, который на твоем Увеа-и-Футуна, и так в надежных руках. Ты знаешь инженера Скйофа.

— Я знаю Скйофа, — произнесла Деми, — а ты сползаешь в привычную тебе бизнес-тему.

— Ага, — Рут Малколм вздохнула, — только, ты пойми меня: я ни бум-бум в этих религиозно-философских делах. Я же предложила: давай поедем на «Лимерик» к Метфортам.

— Давай поедем, — согласилась судья, поняв, что предложение разумное.

Теплый ветер лениво хлопал полотняным навесом над топ-бриджем яхты «Лимерик». Под навесом, за круглым грубоватым, но по-своему эстетичным деревянным столом, довольно уютно разместились в бамбуковых три женщины разного возраста: 19, 25 и 43 года и один мужчина лет 50. Этот мужчина наполнил стаканы пальмовым вином и объявил:

— Мы с Олив обожаем заводить экстремальные знакомства!

— Лукаса это возбуждает, — заговорщическим тоном добавила его жена.

— Тебя это тоже возбуждает, моя стремительная стрекоза, — заметил он.

— Стремительная? О! Мне нравится этот эпитет! Но, не забывай: нам задали вопрос.

— Я не забыл, и думаю, как ответить на этот вопрос сенты Верховной судьи.

— Лукас! — взмолилась Деми Дарк, — просто по имени, ладно?

— Да, конечно, Деми, если тебе так будет комфортнее. Что ж, попробуем общими усилиями разобраться в эволюции идей покойного пастора Джо-Джима. Судя по его статьям, он был самоучкой в политэкономии и глубоко верующим американским пятидесятником, как и его предшественник Джим Джонс, основатель «Народного Храма» или «Peo-Te». Джим Джонс действовал на полвека раньше, когда пятидесятники США стали расширять бизнес путем миссионерства в Третьем мире. Но как говорил Киплинг «Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и вместе им не сойтись». Публика Третьего мира занята другими проблемами, и не воспринимает проповедей, рассчитанных на публику Первого мира. Что делать? Можно по накатанной схеме платить за веру — туземцы подыграют, чтобы получить деньги. А можно взглянуть на мир глазами туземцев, и попробовать реально склонить их к своей вере. Этот второй путь известен давно: по нему шли иезуиты в Южной Америке в XVII веке.

— Любимый, — вмешалась Олив, — ты же сейчас углубишься в историю до самой Атлантиды.

— О, нет, беспокойная пчелка, до Атлантиды мы, все же, не дойдем.

— Ладно, тогда я успокоилась и внимательно слушаю, — сказала она.

— Так вот, — продолжил Лукас, — в 1602 году, некий итальянский монах Томмазо Кампанелла сочинил иезуитский трактат, или политический роман «Город Солнца».

— Вроде бы, — сказала Деми Дарк, — «Город Солнца» это из серии утопического социализма.

— Да, — ответил он, — если называть так трудовой лагерь с административным распределением материальных ресурсов и четкой регламентацией жизни. По принципу, похожему на «Город Солнца», строились иезуитские редукции — поселения для христианизированных индейцев в Южной Америке. Замечу, что на Сувароу половина жителей — индейцы племени ваовао из Гайаны. Там они обитали на периферии города-деревни Джо-Джима, а в Океании воевали в спецназе под командованием Пикачу, он сам индеец, и один из лидеров Li-Re.

Рут Малколм импульсивно взмахнула руками.

— Нет! Li-Re это совсем другое!

— Откуда ты знаешь, юная леди?

— Как откуда?! Мы же здесь живем!

— Да, — сказал доктор Метфорт, — вы живете здесь, а не в городе-деревне Li-Re в Гайане. Это разница. Скажи, Деми, что если кто-то попробовал бы установить здесь теократию?

— Ты знаешь правила Tiki-foa, — ответила судья, — за беспредел — смерть. Но к чему это ты?

— К тому, что объективно очень мало известно о жизни в иезуитских редукциях XVII века, в коммуне Джима Джонса в 1970-х, и в недавно существовавшем городе-деревне Джо-Джима. Источники расходятся. Одни пишут «это был Эдем» другие — «это был Освенцим».

— А ты сам как считаешь, док Лукас? — спросила Деми.

— Мое мнение предвзято, — ответил он, — я хорошо отношусь к тем Li-Re, с которыми лично знаком: к Протею, Варлоку, Махно, Пикачу и Гремлину. Субъективность — враг науки.

— Как так! — воскликнула Рут, — Ты хорошо к ним относишься, а подозреваешь в беспределе!

— Будь внимательнее, юная леди. Разве я сказал что-то дурное об этих пяти мужчинах?

— О них, как бы, ничего, — неохотно проворчала 19-летняя креолка.

— Вот-вот, — Олив Метфорт сделала глоток вина, — мы же обсуждаем не конкретных пятерых мужчин, симпатичных и порядочных, а эволюцию идей Джо-Джима.

Возникла пауза. Деми Дарк тоже отхлебнула вина и спросила:

— Так что все-таки не так с этими идеями?

— Начнем, — сказал доктор Метфорт, — с главной идеи Джо-Джима. Эта идея проходит, как генеральная линия через всю книгу «Ветер свободы», и она довольно проста. Свобода — это состояние, когда человек признает только власть совести, а индикатор совести, это стыд, в смысле, такое чувство, которое возникает, если человек глядя на себя со стороны, глазами других людей, чувствует, когда поступил дурно. По Джо-Джиму главный дефект западного общества, это приватность жизни. Безбожная власть специально изобрела законы о защите приватности жизни, чтобы заглушить в людях совесть, и заменить ее карьеризмом, жаждой наживы, культом роскоши и преклонением перед ложными авторитетами. У людей теряются истинные ценности: вера, труд, альтруизм, скромность и сексуальная открытость. Приходит безверие, лень, эгоизм, жадность, и сексуальные тайны, а следом — депрессия и наркомания. Общество наполняется грехом, а человечность разрушается. Любопытные идеи, не так ли?

— Так, — согласилась Деми Дарк, — но поповщины тут достаточно для ВМГС.

— Ты что? — возмутилась Рут, — Ты же видела мужчин Li-Re! Они настоящие Tiki-foa!

— Мы говорим не о них, а об идеях Джо-Джима, — напомнила судья.

Доктор Лукас Метфорт кивнул, в знак согласия с этим напоминанием, и продолжил.

— Согласно Джо-Джиму, если устранить приватность жизни, то люди вспомнят, как жить по совести, станут ближе друг к другу, и не будут разрываться между страхом предательства и страхом одиночества. Жизнь будет проще, добрее, и счастливее. Джо-Джим пишет: «власти практикуют тотальную слежку якобы, для профилактики нарушений приватности, и люди получают не защиту своих тайн, а полную незащищенность перед агентами власти, так что лучше вовсе отказаться от такой мнимой защиты, и перейти к открытой и честной жизни».