Николай Удальцов - Что создано под луной?

– Ну и что?

– А то, что в том времени еще не было твоего портрета для паспорта.

– А они? – девушка, скачанная с интернета, беспомощно развела руки и посмотрела на двух других девушек.

– С их портретами мы как-нибудь определимся, – сказал Искариот, доставая из внутреннего кармана своей дорогой французской тройки коробку акварельных красок и угольный карандаш.

Через несколько минут в его руках оказались листки бумаги, на которых он изобразил два женских портрета.

Один углем, другой акварелью.

– Вот вам фотографии на паспорт.

А что делать с тобой, я пока не знаю.

Риоль посмотрел на Крайста, но Крайст беспомощно развел руками:

– Искариот, придумай что-нибудь.

Тот задумался не надолго и исчез в кустах.

Когда Искариот вернулся, у него под мышкой была большая пачка глянцевых журналов, которую он положил к ногам Крайста. После этого, Искариот вытащил футляр с фотоаппаратом, заблокировал перемотку кадров и быстро переснял с разворотов журналов портреты фотомоделей.

Потом, подумав мгновенье, он сфотографировал девушек, нарисованных акварелью и углем.

Из под задней крышки фотоаппарата появилась фотография.

На ней была изображена девушка, очень похожая на девушку, скачанную с интернета.

И все-таки – это была фотография обобщенной красоты.

Красоты, которой не бывает на свете.

– Идеалы? – вздохнув, проговорил Искариот, – Это что-то вроде препятствий на скачках. И непонятно – для чего они существуют: для того, чтобы дух захватывало при встрече или для того, чтобы твоя кобыла ноги переломала…

Наблюдая за действиями Искариота, остальные не обратили внимания на то, что в то время, пока Искариот фотографировал развороты журналов, между ним и Крайстом произошел разговор:

– Все не было времени спросить, Искариот, как у тебя дела?

– Крайст, ты лучше меня знаешь все, что происходит со мной.

– Я знаю все, что происходит с тобой, но я не знаю, как твои дела?

– Знаешь, кто больше всего не любит клятвопреступников?

– Кто, Искариот?

– Тот, кто сам когда-нибудь в чем-то клялся.

– То есть – почти каждый человек.

Ну, а причем здесь твои дела?

– Что здесь поделаешь, – вздохнул Крайст.

– Ничего не поделаешь, – ответил Искариот, продолжая фотографировать, – Вот, с твоими людскими делами – в подделке документов я уже соучаствую.

Так, не долго и фальшивомонетчиком заделаться…

– Теперь, – разглядывая свой паспорт, весело сказала девушка, скачанная с интернета, – Мы пойдем все вместе. И пусть у всех неприятностей на свете будут проблемы!

– Возможно, единственная проблема неприятностей, это мы, – совершенно серьезно проговорил Искариот, – Но, что мы будем делать, если это окажется не так?

– Тогда мы будем принимать жизнь такой, как она есть! – девушка продолжала улыбаться, а лицо Искариота осталось серьезным:

– Ну, так пусть с нами будет удача.

– Если удачу так часто призывают в помощники, у нее должно быть хорошее здоровье.

– Искариот, – девушка, скачанная с интернета передразнивая Искариота, надула губки, – Дай хоть пофантазировать.

– Фантазии, как, впрочем, и мечты – это тоже почти всегда нелепость, – спор между девушкой и Искариотом грозил затянуться, но Крайст прекратил его:

– Учиться нужно на чужих ошибках. Правда, Искариот? – улыбнулась девушка, скачанная с интернета.

– Правда.

Девушки мыли посуду и упаковывали вещи, которыми все пользовались со вчерашнего вечера, Искариот, бормоча себе под нос: «В кустах положишь – в кустах и найдешь…» – относил свертки куда-то в лес, а Риоль и Крайст вновь остались одни:

– Крайст, можно – последний вопрос?

– Последний? – в глазах Крайста промелькнула искорка, – Последний вопрос задаст последний человек, а у тебя – это просто очередной.

Спрашивай.

– Знаешь, я немного смущен.

– Спрашивай. Я привык к тому, что многие вопросы вызывают смущение.

– Понимаешь, Крайст, все те чудеса, которые ты совершил, или, которые приписывают тебе, при определенных условиях могли произойти, как события, сами собой.

– Возможно. И, кстати, помни, что чудеса – это не доказательства правоты.

– Но есть же что-нибудь такое, что не встречается в природе само собой?

– А ты не мог бы совершить что-нибудь такое, что не могло бы произойти само собой, – Риоль говорил смущенно, и не поднимая глаз.

Крайст задумался на мгновение, потом улыбнулся:

– Хорошо. Смотри.

Через несколько секунд на поляне появились мальчишки-разносчики газет – единственные, никогда не проваливающие взаимоотношений со здравым смыслом представители прессы:

– Сенсация! – кричали они, размахивая разноцветными листами газет, – Сенсация!

Обанкротились все пивные заводы планеты!

– Так, – вздохнул Риоль, – Я все понял.

Ты меня убедил.

Он посмотрел на небо…

День взрослел на глазах, и постепенно затягивал небо разноцветными облаками. И это небо, как купол цирка, становилось красиворазукрашенным таким образом, что мыслей о том, что может быть, за его пределами не возникало, как не возникало мыслей о том, что все в его пределах – это цирк.

И все-таки, Искариот, внимательно наблюдавший за тем, как Риоль смотрит в небо, улыбнул одни глаза и, не подключая к этой улыбке почти не разжимаемые губы, проговорил:

– Иногда, фокусы, показываемые в цирке, это единственная правда.

– Это, когда? – спросил Риоль, уже не удивляясь тому, что иногда его мысли читаются то Крайстом, то Искариотом.

– Ну, как? Все собрались? – спросил Крайст.

– Кажется все, – ответила девушка, нарисованная углем, оглядывая своих спутником взглядом опытной домохозяйки.

– Тогда пошли.

– А далеко мы пойдем в этот раз? – спросила девушка, нарисованная акварелью

– Все зависит от того, что считать близким, – немного подумав, ответил Крайст, – И от того, как быстро мы будем идти.

– Мы, – засмеялась девушка, скачанная с интернета, – Мы помчимся со скоростью света хорошо смазанного машинным маслом.

Только Риоль оставался серьезным.

– Ты чем-то взволнован? – спросил его Крайст.

– Нет.

– Тогда, в чем дело?

– Мне не по себе потому, что я предчувствую, что сейчас мы пойдем исследовать грехопадение мира.

– Не сразу, Риоль.

– Почему?