Михаил Костин - Живое и мертвое

— Если начистоту, — осторожно начал лысый, — я работаю на вас, на Совет в целом, на многих советников и еще на некоторых людей. Вас много, я один…

В первое мгновение, когда Винни увидел лысого рядом с магами, ему захотелось раскрыть дверь и закричать об измене. Но ноги одеревенели, и он понял, что не может сдвинуться с места, как в детском кошмаре, когда надо что-то делать, а возможности пошевелиться нет. Он стоял, прилипший к двери, словно муха в янтаре, и слушал. И с каждым услышанным словом ему становилось все более жутко. Измены не было. Лысый не изменял Совету, Совет не изменял Гильдии. Гильдия тоже никому не изменяла. И никто ни от кого ничего не скрывал. Все всё знали. Это только юный Винни Лупо не мог понять, как так случилось, что весь мир, который знал с детства, такой радостный и светлый, оказался грязным и лживым. Он жил ради Совета и Гильдии, ради Витано, хвала Совету и Гильдии. Он жил в последнем оплоте человечества. А оказалось, что живет в загоне. Как баран. И все остальные тоже. Живут и радуются, не видя ничего, кроме загона. Не ведая, что за пределами загона что-то есть.

Бараны! А их просто разводят. Одних на мясо и на продажу, других оставляют плодить потомство. И придумал это не предательский Совет. Это придумали маги, строившие Витано. Знавшие, что за его пределами существует целый мир. Огромный. Другой…

— Меня обычно зовут, когда кто-то уже совершил оплошность, — продолжал тем временем лысый. — Я прихожу не для того, чтобы помочь заказчику оступиться, а для того, чтобы исправить ошибку, устранить последствия. Это моя работа.

— Как с тем мальчиком? — голос женщины улыбнулся.

— Скажите, вам не совестно убивать детей? — добавил мужчина.

Лысый слегка поперхнулся или сделал вид, что поперхнулся. — Это вы спрашиваете меня? — уточнил он, стараясь придать голосу достаточно глупости, чтобы вопрос не звучал, как откровенная издевка.

— Нам просто интересно, — добавил баритон, — с кем мы работаем. У вас нет лишних сантиментов.

— Я не путаю работу с чувствами, — отозвался человек. — Есть система, которая меня родила и кормит. Я обязан ей всем. Так зачем мне рассказывать этой системе, что хорошо, а что плохо.

Балахоны молчали.

— Если для системы вреден отдельный человек, значит, полезно его устранить. Это моя работа.

— Устранять?

— И устранять тоже. И мне совершенно неважно, кто он. Мальчик, девочка, старушка, беременный вампир или страдающий похмельем волколак. То, что вредно для системы, не имеет никаких других идентификаторов, кроме одного: «вредитель».

Баритон усмехнулся.

— И много ли здесь осталось вредителей?

— Вы имеете в виду историю с этим юношей? Возможно. Я был уверен, что советник даст мне необходимую информацию. Но раз он оступился, придется искать самому.

— Не придется, — голос женщины снова улыбался. — Мы закрыли этот вопрос. Ни оступившийся советник, ни кто-либо, кто имел касательство к этой истории, больше нас не потревожат. Считайте это нашим подарком, а свою работу выполненной. Если только…

Она замолчала. Лысый ждал продолжения, но не выдержал первым:

— Что? — спросил он.

— Этот юноша действительно мертв? Вы видели тело?

— Я не видел тела, — покачал головой лысый. — Но я знаю этот яд. От него умирают быстро и гарантированно. Особенно от такой дозы, которую получил этот парнишка.

— А я слышал, что у вас там случилась какая-то накладка, — протянул баритон.

Лысый едва заметно дернулся. Пальцы поспешно отщипнули виноградину, отправили в рот.

— Не волнуйтесь, — усмехнулся баритон. — Ваши профессиональные накладки на вашей совести. Нас интересует только результат.

— Что там, за барьером? — перевела тему женщина. — Спрос на товар стал падать. Если так будет продолжаться, придется что-то делать с рождаемостью. Вводить ограничения. А горожане этого не любят.

Лысый заметно успокоился, даже позволил себе улыбку.

— Не думаю, что есть поводы для беспокойства. Спрос на мясо будет всегда…

Винни почувствовал, как мутится в голове. Перед глазами заполыхала кровавая пелена. Возникла досада при мысли, что внизу у входа валяются два пистоля, а он не догадался их поднять. Сейчас бы двумя выстрелами…

Но пистолей не было, а Винни был уже близок к тому, чтобы ворваться внутрь, вцепиться в глотки и рвать зубами негодяев, которые…

Сзади что-то ударило. Сильно. Голова закружилась, Винни почувствовал, что падает вперед. Увидел, как открываются двери, вскакивает лысый. Потом все закружилось, и он полетел не то навстречу полу, не то навстречу черноте, которая заволокла собой все.

Двери с грохотом распахнулись, и в зал ввалилось тело в балахоне. Лысый вскочил, чуть не уронив кресло. Тут же отругал себя за несдержанность. Балахоны-то и с места не сдвинулись.

Вслед за телом в дверях появился молчаливый громила.

— Что это значит? — баритон обращался к громиле и был холоднее промерзшего насквозь льда.

— Э-э-э… вот… это… э-э-э… этот подглядывал, — ответил тот, подумал и добавил. — И подслушивал.

Балахоны, казалось, не пошевелились, или лысый не заметил движения, прозевал поданный знак. Так или иначе, громила поднял тело, подтащил к столику и сдернул капюшон.

Лысый медленно опустился в кресло.

— Оставь его и выйди, — разрешил баритон громиле.

Тот неуклюже скрылся за дверью. Впрочем, лысый не следил за ним. Внимание его привлекло лицо мертвяка в балахоне. То, что перед ними мертвяк, а не человек, из которого только что выбили дух, он знал наверняка. И потому, что от того разило тлением, и потому, что от яда, которым его отравил человек, умирают. Гарантированно и быстро.

— Кто это? — спросила женщина.

Лысый почувствовал на себе внимательный взгляд.

— Винни Лупо, — назвал он имя, за которое было заплачено. И которого не должно было быть в списке живых.

— Вы утверждали, что он мертв.

— Вы хотите сказать, что он жив, — парировал лысый, шестым чувством понимая, что оправдываться бесполезно.

— Оставьте ваши шутки. Лучше объясните, как он сюда попал, да еще в таком новом обличье.

— Точного ответа у меня нет, но предположение есть.

— И?..

— Как только я взялся за это дело, я выяснил, что у господина Лупо за барьером появилось несколько приятелей из числа местной нежити. А чуть позже я почувствовал рядом с юношей присутствие магической силы, причем, силы не официальной, а подпольной. Из этого я сделал вывод, что один из друзей господина Лупо имел некие магические способности. Возможно новый облик юноши это его работа.

Лысый замолчал. Не оправдываться! Ни в коем случае не оправдываться.

— Как я уже говорил, — прохладно заговорил баритон, — нас не интересуют ваши профессиональные накладки. Нам нужен результат. Этот юноша может иметь какие-то способности?