Карина Шаинян - Водочистка

Белые простыни, а Катя вся в красном иле, волосы сбились в колтун, пачкают подушку – так нельзя, она обязательно должна помыться. Катя тянется к звонку, но не успевает нажать – в палату входит врач в сверкающем, хрустящем халате.

– К вам гости, Катя, – улыбается он. В дверях маячат родители, отец машет сеткой с красно-оранжевыми апельсинами.

– Нет, – Катя тянет на себя простыню, от пальцев на ткани остаются пятна. – Нет. Подождите немножко, я только схожу в душ, – она криво улыбается отцу и отводит глаза.

– Катя, – мягко говорит врач, – ты была в душе полчаса назад.

– Вы что-то путаете, – говорит Катя, показывая доктору руки, покрытые глиной. Неужели он не видит?

Улыбка врача тает, он что-то шепчет родителям, и они уходят. Катя облегченно вздыхает. Сейчас она помоется, а уж потом вволю поболтает. Как хорошо, что на Земле снова есть чистая вода! А все потому, что Катя слушалась папу. Правда, Тами обиделся… С Тами связано что-то еще, неприятное и даже страшное, и Катя мучительно морщит лоб, а потом машет рукой. У нее и так достаточно проблем. О Тами можно подумать и потом, да что о нем думать, вырос, учится где-то, наверное… вот бы встретиться, поболтать. Катя уверена, что они помирятся – детские обиды ничего не значат. В палату входит медсестра, у нее душистые белые руки и ясные глаза. Она трет ваткой Катину руку, ватка сразу краснеет, на коже остаются разводы, но сестра почему-то не обращает на них внимания. Блестящая игла впивается в Катину вену, и перед глазами плещется густая вода тхуканской реки. «Поспи», – говорит сестра, и Катя послушно сворачивается клубочком. Нехорошо укладываться в постель, не приняв душ, но она очень устала. Она только чуть-чуть отдохнет, а потом отмоется и будет чистой, как раньше.

Во сне Катя царапает лицо, пытаясь снять присохшую красную корку.

Мимо развалин биостанции течет илистый ручей. По красной воде растекается радужная пленка, плывет мелкий мусор, берега покрыты бурыми пятнами. У ручья сидит водочистка. На ее рыжей мордочке уже появились седые волоски, но глаза блестят, и хвост все еще гибок. Водочистка нюхает воду. Пахнет руками: мягкими, детскими руками, маленькими пальцами, щекочущими брюшко, – вьются струйки еды, глины, молока. Большими ладонями, – от них вонь белых стен, стеклянных пузырей, острого металла, крови. Узкими жесткими руками, осторожными и почтительными, – лес, дым, снова металл и снова кровь. Водочистка вылизывает грудку и фыркает на ручей. Так много рук, а кровью не пахло только от тех, самых первых. Или пахло? Водочистка не помнит. Она входит в загаженную воду, шлепает лапами, вертится и бьет хвостом. Алый мех темнеет, вьются крошечные водовороты, и скоро вода вокруг тхака начинает светлеть.