Всеволод Глуховцев - Консорциум

— Вот, — начальник передал киллеру бумаги с данными. Тот просмотрел и сунул в карман. Принесли заказ.

— Слушай, — начал Неман, когда официантка ушла. — Да ведь это бред. Что это значит?

В бумагах были данные о жертве — работнике городской администрации крупного города, одного из крупнейших в России. Работал себе мужичок в отделе промышленной политики… и доработался. Теперь его стрелять зачем-то надо.

Шеф терпеливо покивал.

— Понимаю, — сказал он, — вполне понимаю тебя. На вид ничего особенного, скажем так. Но это лишь на вид! На первый взгляд. А в самом деле редкостная тварь. Завербован пять лет назад. Там, в этом городе, завод есть по линии оборонки, так себе заводик, и название у него безобидное: «Электроприбор» какой-то, что ли… Ну, а что за этим кроется, думаю, разъяснять не надо.

— Не надо, — Неман даже не улыбнулся.

— Ну вот, — босс подцепил вилкой маслину из салата, кинул в рот, — был замечен слив информации оттуда. Взяли дело под контроль, начали поставлять ложные сведения, выявили цепочку. Так и вычислили этого. По некоторым причинам давать делу официальный ход нежелательно… Обратились к нам.

Неман слушал молча. Все гладко вроде бы — знакомый сюжет, бывало такое. И говорил Герман Маркович разумно, уверенно, как всегда. Но ведь и у Немана за годы подполья выработалось чутье на слова, жесты, взгляды, действия людей… И оно говорило ему, что начальник где-то врет. С честным, деловым видом. Умело врет — то есть, говорит почти правду. Однако, суть скрывает.

А самое скверное — Неман чувствовал, что вся его решимость поговорить с шефом начистоту как-то ушла в никуда. Чутье подсказало, что разговора не выйдет. Как отреагирует шеф — неизвестно, но в любом случае радости не будет. А потом…

А потом он, конечно, сделает выводы. И Неману очень не хотелось этих выводов. Он ощутил себя попавшим в тоннель жизни: либо вперед, либо смерть. Другой дороги нет.

И молчать долго нельзя: подозрительно!

— Информация точная? — хмуро переспросил он и тут же пожалел об этом: вопрос пустой, глупый.

— Обижаешь, начальник, — так же хмуро пошутил Герман Маркович.

— Ладно, — Неман улыбнулся очень натурально. — Извини, ляпнул не подумав. Все нормально.

— Да ничего, — улыбнулся и шеф.

Конечно, Неман поехал, все сделал чисто. Хозяин был доволен, щедро заплатил наличными.

Дома Неман бросил деньги на стол, сел и долго смотрел на них. Мыслей не то, что не было… а как-то лень было их ловить, хотя они кружились неспешно: ну вот и много денег… и на счете в банке… и когда-то думалось: вот накоплю сколько-то, уйду на покой.

Вот накопил. И что? Покоя нет. И не будет. Вернее, будет, но… Он вспомнил, что на каких-то славянских языках — чешском, польском — слово «покой» значит «смерть».

И он понял, что с этой минуты начал умирать.

Сколько бы ни было еще отмерено ему на Земле: дни, месяцы, годы — это уже ничего не изменит. Когда-то он выбрал тот путь, какой выбрал, и этот путь вошел в глухой коридор, откуда уже не выйти. Ну, годы — это уж чересчур. Конец пути — год, два. И все.

Он ощутил странную пустоту вокруг себя. Словно выцвели краски: небо стало тусклым, листва пыльной, голоса и шум огромного города приглушились. Вообще, как-то все отдалилось, между ним и миром вдруг легло расстояние… и это, может, было бы и хорошо, если бы не тоска из будущего.

Он охотно бы приписал это дело временному сбою: лето перевалило через зенит, пошло под уклон, и вправду, сразу потеряло свежесть, запылилось, выцвело… все это так, и все же дело не в этом.

Неман взял на работе отпуск и целыми днями лежал дома, дремал, сам ни о чем не думал, но мысли приходили незваными гостями. Самые невеселые: о том, что менты ведь тоже хлеб даром не едят, и за столько лет наверняка какие-то следы обнаружили, и из этих следов может сложиться если не картина, то хотя бы штрих-пунктирная схема, и толкового сыщика эти штрихи и пунктиры рано или поздно приведут в одну точку… Вполне сознавал, но почему-то это не пугало. Лежал равнодушно, смотрел в потолок. Почему?..

И вдруг понял.

Да потому, что не успеют. Смерть придет раньше.

Он тяжело поднялся, сел на кровати и долго сидел, не двигаясь, смотрел в никуда. Шел вечер, темнело. Набежали тучи, полился, тихо застучал по окнам дождь. Неман встал.

— Ну что же, — глухо сказал он. — За все надо платить.

Отпуск пролетел быстро, осень подошла вплотную. Заметно длиннее стали вечера, в березовых кронах протянулись желтые прядки. Неман вышел на работу, занялся менеджерскими делами… и с некоторой усмешкой обнаружил, что ему стало доставлять удовольствие общаться с клиентами, угадывать их мысли и эмоции, рассчитывать возможную прибыль… простые человеческие желания и наивные хитрости казались такими уютными что ли, домашними какими-то… и оставалось только жалеть, что все это пришло к нему слишком поздно.

Дни шли, про спецзадания шеф помалкивал, но по некоторым тончайшим приметам Неман чувствовал их близость — и не ошибся. Близость осени наконец-то превратилась в саму осень, когда его вызвали к начальству.

Все повторилось: стопка бумаг, потайной текст… Встреча в небольшом кафе. В другом, разумеется.

— Ну что, — босс старался говорить приподнято, даже с юмором: — Друзья встречаются вновь?

Неман вежливо улыбнулся, но беспокойство начальника уловил безошибочно. Что-то теснило, угнетало ветерана потайных дел.

— Давай-ка… пропустим по маленькой, — суетился он — и первым, не дожидаясь визави, опрокинул рюмку коньяка, заел лимонной долькой. Морщась, прожевал, постарался быть веселым, но вышло не очень:

— Итак, труба зовет, снова в поход… маршрут знакомый, скажем так.

Выяснилось, что отправляться надо в тот же город, что и в прошлый раз, ликвидировать там еще одно лицо. Начальник тут же и выдал информацию на это лицо. Неман просмотрел справки… и не поверил своим глазам.

— Ты что, серьезно?! — вырвалось у него.

— Абсолютно, — вся шутливость босса испарилась. Он смотрел пристально и жестко.

— Но… ч-черт, это же ни в какие ворота не лезет!

— Лезет, лезет. Ты послушай.

Неману надлежало устранить врача-психотерапевта — скромнейшего сотрудника какого-то реабилитационного центра, куда обращались люди с психическими проблемами, чаще всего алкоголики и наркоманы. За что?!.. Вот Герман Маркович и объяснил, за что.

По его словам, этот тихоня-психолог, никому не говоря, в полной тайне проводил со своими пациентами опаснейшие опыты. Он сумел разработать уникальную технику суггестии, с помощью которой программировал ничего не подозревающих жертв на совершение разных действий. Сначала это были действия примитивные и совершенно бессмысленные, затем они стали приобретать социально опасный характер…