Всеволод Глуховцев - Консорциум

— Постой-ка, Максим, постой, погоди… Ты ясно видел это место?

— Как наяву, — повторил Макс.

— Опиши-ка еще раз. Не спеши.

Полканов начал добросовестно описывать видение, стараясь не упустить ничего. Никонов ловил каждое слово, кивал, переспрашивал. Максим отвечал… и очень скоро заметил, что вопросы хозяина на редкость точны — скорее, даже не вопросы а уточнения по тексту, так сказать. Максим прервался.

— Простите, Геннадий Тихонович?..

Тот улыбнулся:

— Не за что. Я думаю, ты все уже понял.

— Я не понял! — воскликнул Дима.

Пояснили: наваждение Полканова — не что иное, как одно из мест силы, а именно тот самый, многократно уже упомянутый уголок парка. Никонов узнал его по описанию.

Тут все переглянулись и поняли, что одна мысль на троих — такое бывает. Максим испытал незнакомое чувство: сразу и осторожный и отчаянный азарт: пан или пропал! И решился — как с откоса прыгнул.

— Ну что? — он обвел взглядом союзников. — Идем?

— Слушаю, — сказал Ярченко сухо.

В трубке торопливо залопотал взволнованный мужской голос. Бубнов навострил уши, но ничего не разобрал, а Ярченко, понятное дело, и бровью не повел. Без выражения выслушал, без выражения сказал:

— Ясно. Принял к сведению. Пока все.

И отключился.

Вопрос все же, видимо, нарисовался на лице Павла, потому что Игорь покосился на него и счел нужным прокомментировать:

— Это по моим делам, — и встал. Встал и Бубнов.

— Ладно, я пойду, — заговорил Ярченко спокойно-деловитым тоном, — а ты давай на лежбище. И на несколько дней… как это подводники говорят: тишина в отсеках, да?..

— А ты? — вырвалось у Павла.

— А за меня не беспокойся. Я тебе позвоню.

Врет! — заголосил из глубины незримый друг. Врет, все врет!..

— Ты, главное, не волнуйся, — мягко придавил авторитетом Игорь. — Уходи в подполье и сиди себе тихо. Я сам все разрулю, не сомневайся. Все, бывай!

Он ушел. Бубнов посидел, с силой глядя в точку, потом вскочил, забегал по комнате.

— Ага! — заговорил он сам с собой, — значит, господин Ярченко, умнее всех себя считаете… Так, значит, да? Ага…

Минут пять побегав и побормотав в таком духе, он сел, крепко подумал, хмыкнул и взял мобильник.

— Умнее всех… — повторил едко. — Ну-ну.

И стал набирать номер.

— Ну что, — спросил Геннадий Тихонович, — похоже?

Максим смотрел на заросли — и узнавал и не узнавал.

— Кто его знает, — проговорил он неуверенно. — Как будто да, но ведь тут таких мест… И все похожи.

Никонов кивнул:

— Ладно. Давайте с другой стороны зайдем.

Вышли на поляну, обогнули ее.

— Взгляни-ка с этого ракурса, — предложил Никонов.

Максим взглянул — и обомлел.

— Мама дорогая… — вырвалось у него.

И можно не продолжать.

— Точно? — спросил Дима.

— Точнее не бывает, — подтвердил Макс.

Трое молча постояли, как бы не зная, что делать. А что делать? Не стоять же столбами, раз пришли.

Все как-то враз поняли это. Максим оглянулся. Затея эта вдруг почему-то показалась ему ужасно глупой. Нет, ну правда?.. Чушь какая-то.

Он так и хотел сказать, но сказал совсем другое:

— Пошли, — сказал и страшно удивился сам себе, и удивляясь, шел и слышал за собой шаги товарищей.

Так и дошли до той большой березы.

— Ну что? — спросил Дима, когда остановились.

Максим пожал плечами.

Постояли, помолчали. Макс поднял голову — и в этот миг налетел порыв ветра, кроны взволновались, зашумели… а когда порыв канул в никуда точно так же, как возник ниоткуда, три человека переглянулись.

Никто не хотел выразить разочарование, но ощутили его все. Никонов на правах старшего улыбнулся.

— Что, коллеги? Идем обратно, будем думать дальше.

Максим кисло взглянул на траву, кусты, листья…

— Идем, — вздохнул он.

Кольцов и Никонов шли впереди, Макс чуть поотстал. Разочарование накрыло его сильнее, чем он мог представить. Очень уж страстно захотел он, чтобы сбылось… что? Да он и сам не знал. Что-то несбыточное. М-да… На то оно и несбыточное, чтобы не сбываться.

Он шагал медленно, отдаляясь понемногу от товарищей. Голова его была задумчиво опущена, а когда он поднял ее, то не сразу понял, что вокруг царит странная тишина.

Но с запозданием понял.

Исчез привычный городской шум, к которому мы привыкаем настолько, что не замечаем его, как не замечаем стук своего сердца. Замечаем, когда это вдруг пропадет. Вот шум и пропал.

Кругом был лес, и он если шумел, то не по-городскому, а по-лесному.

— Что такое? — удивился Макс.

Его глазам не надо было привыкать к темноте.

Когда его, не веря, спрашивали: «Чего, прямо так и видишь все?..» — он только пожимал плечами.

Да. Вот так и вижу. Потому и Тень.

Ну, конечно, не только поэтому.

Ему нравился его псевдоним. Тень! — таинственно и серьезно, и вряд ли кто осмелится шутить с человеком, которого зовут так.

Он оглянулся. Тихо.

Дед и Барон чавкали башмаками по сырой траве впереди. Барон что-то бурчал себе под нос — Тень догадывался, что.

Опять, блин, хренью маемся… Сам, блин, не знает, чего хочет… — примерно так.

Справедливо? Отчасти. Тень знал, чего он хотел, но не понимал, как этого добиться.

Но все-таки знал! Не мог выразить, да. Не мог еще вполне ухватить мыслью — да. Ни никаких сомнений, что это есть! В неясных до конца, скрытых от него закоулках этого мира прячется нечто огромное, могущественное, и я, Тень, буду не я, если не найду это. Так что знаю я, чего хочу.

Только вот хотеть — мало, а геморроя по жизни столько, что неизвестно будешь ли завтра жив или нет…

Луна скрылась за тучу, и двое впереди беспомощно затоптались на месте. Барон ругнулся:

— …мать! Темно, как у папуаса… Тень, где ты там?

— Здесь, — негромко откликнулся тот. — Шагай за мной.

Ночи для него не существовало. И темных комнат тоже. Самая лютая тьма казалась ему поздними сумерками, где-то так.

Шли. Барон сзади подшучивал:

— Слушай, про тебя кино впору снять, на манер человека-паука. Человек-филин, а?..

— Не родился еще тот режиссер… — отшучивался Тень.

За густо разросшимися кустами стояло легковое авто — громоздкий неуклюжий драндулет. Подошли к нему.

— А! — воскликнул Барон. — Вот теперь вижу.

— Сопля! — окликнул Тень.

— Ага! Тут я, — мигом отозвался голос.

Через минуту заклацали ручки дверей, заскрипели петли.

— Я вперед, — поспешил Барон, полез на переднее сиденье.

— Валяй, — равнодушно сказал Дед.

Сопля включил зажигание, ногой нажал кнопку пуска. Напряженно завыл стартер, мотор дернулся, чихнул и заглох.

— У, бл… — Сопля засуетился с тягой ручного газа, — карбюратор говно! Я говорил Лешему, да ведь у него одно: потом, да отстань, да не до тебя счас…