Юрий Соколов - Степень превосходства

После первого же рейса, который он совершил в команде Джоша Маттерсона, тот назначил его командиром экипажа, после второго Берк уже оказался в состоянии приобрести корабль, сам нанял людей и открыл собственную фирму. Казалось, стоит ему расставить ловушки и засесть в засаде — все равно где — и звери сами шли в сети и на выстрел, причем, разумеется, самые редкие и ценные экземпляры. Если бы так продолжалось сезон или два, никто бы и внимания не обратил. Удача, равно как и неудача, является непременным, хотя и непостоянным спутником любого сколько-нибудь талантливого зверолова, но годы проходили за годами, а Берк постоянно возвращался из любой экспедиции далеко превысив предельные нормы заполнения грузового отсека.

Сменив несколько фирм, я наконец попал к Берку; там, кстати, и познакомился с Кэт, которая была тогда у него командиром экипажа. Сотрудничество наше продолжалось недолго, несмотря на то, что я зарабатывал как никогда прежде. Мне, как и всем, не нравилась манера Джонни вести дела, не посвящая никого в свои планы даже на полчаса вперед, не нравилось его плохо скрываемое пренебрежение к людям, менее удачливым и талантливым чем он; правда, я, в противовес его завистникам, всегда признавал, что охотник он, конечно, от Бога, и ни простая удача, ни, тем более, черная магия, тут ни при чем. Я заработал кучу денег (с Берком это не составляло труда), добился того, что он сделал меня командиром экипажа, тем самым признав мои собственные таланты, и уволился, занявшись сопровождением по злачным охотничьим угодьям той категории богатых бездельников, что желают пополнять свои домашние зверинцы непременно лично.

Продвигая вперед собственный бизнес, Берка я из виду не терял, да и трудновато это сделать, когда речь идет о таком человеке. Отчеты о его экспедициях можно было смотреть как увлекательные приключенческие фильмы, о некоторых его подвигах ходили легенды.

Берк не был жаден до денег, но и не позволял им пройти мимо, никогда не ввязывался в проект, если тот не сулил прибыли, и притом немедленной и крупной; так почему же он с такой готовностью отправился на Тихую? Ведь вопрос не то что поимки, но и самого существования рэдвольфа серьезно не обсуждался ни среди охотников, ни в научных кругах. Вариантов ответа могло быть только два — или рэдвольф действительно существует, или Берк в самом деле рехнулся. Я, сколько ни размышлял, не смог поверить ни в один из них. Но если бы пришлось выбирать, выбрал бы первый. Да что там — мне уже хотелось выбрать именно его. Отсутствие реальной цели в совокупности с нашим тощим банковским счетом делали свое черное дело, а кроме того, я хорошо знал Берка — никогда он не стал бы гоняться за призраком.

Я почувствовал, как по телу пробежал жутковатый и одновременно приятный холодок — предвкушение неизведанного. Что-то похожее бывает, когда заходишь в реку по пояс и готовишься нырнуть с головой. Когда-то жажда приключений толкнула меня променять хорошо оплачиваемую работу биомеханика на весьма увлекательную и рискованную профессию охотника с непостоянным заработком и неясным будущим. И хоть мне не пришлось ни разу об этом пожалеть, но я надеялся, что с тех пор стал не только на двенадцать лет старше, но и на двенадцать лет мудрее, хотя давно убедился, что в отношении большинства людей этот принцип не всегда справедлив. И теперь, ощутив хорошо знакомое, смутное, но от этого не менее сильное влечение к чему-то таинственному, загадочному, зовущему к себе издалека, я жестко задавил это желание, разделся и лег спать. До Земли три дня, еще хватит времени, чтоб поразмышлять на самые разные темы. Какая-то беспокойная мыслишка еще минут пять бродила на краешке сознания, а потом я повернулся на другой бок и отключился.

Совершив свой ежедневный облет подконтрольного ему участка заповедника, Герман Левицкий вернулся на орбитальную станцию «Сектор-18», принадлежавшую Управлению по Охране Природы. Поставив свой катер класса «атмосфера-4» по имени «Беркут» на его законное место в ряду таких же точно «четверок», Левицкий вышел и привычно окинул взглядом ангар. Четыре робота из группы технического обслуживания возились вокруг узла заправки энергоблоков, еще трое спешили к «Беркуту». Добравшись до катера, тройка разделилась — один вполз по опущенному трапу внутрь, второй забрался наверх, третий нырнул под брюхо корабля. Больше в просторном помещении ангара никакого движения не наблюдалось. Раньше здесь непрерывно кипела работа: кто-то стартовал, кто-то возвращался, шесть катеров одновременно проходили предстартовые или послерейсовые проверки, в пункте управления работала смена из двух дежурных техников и обязательно болтались двое-трое смотрителей — в ожидании своей очереди на облет участка или просто убивая время за неимением более интересного занятия. Ребятишки из семей сотрудников постоянно умудрялись пробираться сюда поиграть, несмотря на суровый запрет и все меры предосторожности… Так было всегда с тех пор, когда десять лет назад молодой Герман Левицкий, демобилизовавшись из ВКС, устроился работать в Службу охраны заповедников и впервые попал на «Сектор-18» — одну из двадцати четырех станций, объединенных в контрольно-исследовательскую систему «Заповедник «Тихая» — орбита». Так было и четыре года назад, когда в связи с кризисом УОП урезало финансирование Службы, и там впервые заговорили о сокращении штатов.

Сначала свернули научные программы, находящиеся непосредственно в ведении Управления по Охране Природы, следом за учеными пришлось собирать вещи половине сотрудников техслужб. Несмотря на это, никто всерьез не боялся того, что Управление пойдет на уменьшение числа рабочих мест смотрителей заповедников — костяка и основы основ СОЗ. Однако оно пошло на это. В каждом секторе ликвидировали оба подсектора, Юг и Север, оставив только Центр; корпус смотрителей сократился сразу втрое. Множеству прекрасно подготовленных, опытных специалистов пришлось искать себе другую работу, и мало кому из них это удалось. Но первый жестокий удар по системе контроля, фактически оголивший планету, оказался не последним. Сначала упразднили дополнительную смену, и оставшимся пришлось работать без выходных. Потом произошло сокращение рабочих смен. А кончилось тем, что в конце концов на некогда многолюдной станции из смотрителей остался только Герман Левицкий.

В настоящее время все население «Сектора-18» насчитывало три человека: он сам, его жена Эвелин, временно исполняющая обязанности старшего техника, и их сын Эрик. Несмотря на то, что мальчику было только тринадцать (на днях стукнет четырнадцать, ты обязан его хоть чем-то порадовать, напомнил себе Герман), он фактически выполнял работу наблюдателя, и выполнял неплохо. Именно он дежурил неделю назад, когда пришел сигнал бедствия с поверхности планеты, и действовал не хуже любого взрослого — работая в паре с киб-мастером станции, взял пеленг, обработал информацию, дал команду на пункт управления вывести катер на стартовую площадку и только тогда разбудил отца. Герман плюхнулся в пилотское кресло одновременно с сигналом готовности к старту, подготовленный сыном материал просмотрел уже по дороге — там было все, начиная от прогноза погоды в районе поиска и кончая анализом возможных причин энергоинформационных всплесков в квадрате, из которого шел сигнал чужого SOS-передатчика.