Юрий Соколов - Степень превосходства

Реалистичный бред — вот что это.

Однако и такое объяснение не выдержало проверки временем, поскольку помимо сверхестественной способности видеть самого себя сверху, больше ничего бредового в окружающей обстановке не было.

Иногда в палату заходил врач, однажды пришли сразу двое, и один из них раздраженно сказал другому, что хватит заниматься глупостями после того, как картина окончательно прояснилась. И нечего ехидничать!.. Последние данные с Ульмо получены? Получены. Имевшиеся данные они подтверждают? Полностью! Сомнения остались? Нет, не осталось, а у меня их и не было, коллега… Берка уже пытались подтянуть големом; Капширо пытались подтянуть големом; Лукашова и Зильбера тоже; а Девидсон три месяца пролежал в этом свинарнике на Альт-7, без големов, без стабилизатора, вообще без ничего — и очухался как миленький. Нет, я не прошу вас превращать медцентр в свинарник! Просто начните рассуждать здраво. Синдром Тихой, милый мой… Да никто не вводил — я введу, если надо! Страшитесь такой перспективы, так вводите сами — я специалист по недугам человеческим, а не изобретатель новых терминов…

После визита ехидного и раздраженного врачей голем убрали, а Нвокеди извлекли из стабилизатора и перевели в палату попроще. Вскоре ему стало лучше, он снова ощущал свое тело именно как свое и перестал видеть себя со стороны. Но еще раньше из разговоров медперсонала понял, что якобы потерял память.

Это его немало позабавило. Дело в том, что чем дольше он пребывал в сознании, тем яснее припоминал все, что произошло с ним на Тихой, включая вынос его бесчувственного тела из шлюзовой камеры катера. Он даже частично помнил разговоры смотрителей между собой. Одного из них звали Герман, и этот здоровяк относился к нему, Паго Нвокеди, явно неприязненно. Потом его уложили в переносной реаниматор и увезли на главную базу СОЗ… Нвокеди немного пугало, что в такие моменты он снова начинал видеть сцены откуда-то сбоку или сверху, но в остальном они были настолько правдоподобны, что в их подлинности он не сомневался. Бегство от обезьяноподобных монстров с хвостами ящериц, ночевка в лесу и утро следующего дня вспоминались отчетливо. Однако медицинский киб, регулярно проводящий сканирование его психики, этих воспоминаний не видел — соответственно, не знали о них и врачи. Подавив первое желание их порадовать, Паго, как несколько раньше до него — Джонатан Берк, пришел к выводу, что так лучше.

Не придется ничего объяснять. Не придется оправдываться.

Не придется сесть в тюрьму за незаконный отстрел многоногих броненосцев, и ради этого стоило признать, что доктора в деле диагностирования и лечения пострадавших понимают больше, чем пациенты.

Самое главное — не придется объяснять, для чего он стрелял в этих животных.

Нвокеди сразу почувствовал себя лучше и быстро пошел на поправку. Вскоре его лечащий врач (ехидный) и заведующий отделением (раздраженный) сочли, что он в состоянии перенести космическое путешествие и отправили Паго долечиваться на Ульмо — планету, прославившуюся благоприятным климатом, целебным биополем и полным отсутствием крупных хищников.

Никто его ни о чем не расспрашивал, учитывая опыт лечения людей, прибывших сюда с Тихой с похожими симптомами. Нвокеди наслаждался пятиразовым питанием, полным покоем и прогулками в ухоженном больничном парке. Парк являлся естественным продолжением мирных лесов Ульмо, отличаясь от них только наличием дорожек с указателями, мостиков через ручьи, отсутствием валежника да камерами на деревьях. Через каждые двести шагов — стоянки с миниатюрными карами, заранее запрограммированными везти не рассчитавшего свои силы пациента к главному корпусу, а далее — по его желанию.

Часами просиживая на скамейках в тени деревьев, Нвокеди кормил с рук больших и добродушных, похожих на кенгуру животных, беззаботно забредавших сюда из настоящего леса. Застенчивые серые птички непрерывно сновали в ветвях над головой, прячась в листве всякий раз, когда на них падал взгляд человека, а любопытные ульмонийские белки с огромными пушистыми хвостами умело и деловито проверяли карманы Паго на предмет наличия там припрятанных орехов. Трудно было представить себе, что еще сто лет назад полторы тысячи активистов Лиги защиты природы в кровопролитных схватках с командами промысловиков отстаивали право Ульмо пребывать в своем первозданном, нетронутом состоянии.

Нвокеди размышлял. Наверное, впервые с начала карьеры исследователя у него появилась возможность остановиться и подумать — что, как и зачем он делал до сих пор, что делать дальше, и стоит ли.

Когда-то давно, еще будучи студентом, он обожал веселые вечерние сходки в общежитии — с хорошо или плохо сваренным чаем, с хорошо или плохо приготовленным кофе, с руганью в адрес барахлящего кухонного комбайна, с бутербродами из того, что под руку попало, и бесконечными спорами на тему — что есть основная задача культурологии, каковы приоритетные направления культурологии в двадцать пятом веке, и почему все остальные науки хуже, чем культурология. Последняя тема преобладала в том случае, если на их второй уровень забредали чужаки с других факультетов. Нвокеди очень ярко помнил один вечер — студент-археолог с простоватым лицом фермера, большую часть вечера сидевший молча, вдруг высказал неожиданную мысль: слово «культура» происходит от слова «культ», о чем нынче многие забыли. Культура в своей первоначальной составляющей тождественна зародившейся у народа религии, следовательно, понимания значения религиозных догматов для этноса в целом и верной оценки степени влияния этих догматов на сознание масс достаточно для понимания сущности любой культуры и прогнозирования развития цивилизации.

Не то чтобы это было особенно оригинально — или особенно нелепо. Однако студент (действительно выходец из фермерской семьи с Хапи, как оказалось), высказал мысль в такой категоричной форме, словно был не жалким первокурсником, а самим профессором Шлезингером — сверхгениальным, обронзовевшим, недосягаемым и непререкаемым. Что тут началось!.. Вначале деревенщину попытались опровергнуть сразу на восемь голосов, а когда не получилось, выставили в качестве экзекутора Нвокеди. Паго самым издевательским тоном обрисовал археологу широту круга задач культурологии, глубину самого определения «культурология», не забыв беспощадно проехаться по происхождению истязуемого. Должно быть, с урожаями на Хапи неважно, раз сыновья фермеров вынуждены изучать археологию для того, чтобы найти и выкопать из земли посаженное их отцами? Без этого никак?.. Билл Дуглас с улыбкой слушал, а потом встал и ушел, на прощание обозвав собравшихся спесивыми недоумками. Студенты бросились к двери, за которой скрылся нахал, но оказалось, что тот успел заблокировать дверь с другой стороны, оставив своих оппонентов бесноваться внутри.