Юрий Соколов - Ретроскоп

— Мне просто надоело загружать своих ребят постройкой пирамид и рисованием картинок на тряпках и штукатурке, — пожаловался он. — Ты ведь видел, какую площадь занимает Музей Прошлого — павильоны, и то, что под открытым небом? А реконструкторам всё мало. Сейчас восстанавливаем Сикстинскую Мадонну — это наш главный проект на неделе. Слава богу, общий принцип подбора ингредиентов для красок того времени мы поняли уже давно. Но чуть ли не каждый из этих негодяев готовил краски самолично, по своему особому рецепту, представляешь? И ещё меняли состав в разные годы своей жизни. В общем-то, различия иногда настолько незначительны, что я не представляю себе, зачем на этом так зацикливаются реконструкторы. Но ты же в курсе, какие у нас требования. Если ошибусь, Олли с меня голову снимет. Ты вот знаешь, чем отличались краски на холстах Рубенса от…

— И знать не хочу, — остановил его Стейбус.

— Счастливый человек! Я ещё готов признать, что нельзя шлёпать полотна фламандцев по рецептам византийских иконописцев, но… Видел нашу Плащаницу Сансеверо? — перебил сам себя Фауст, внезапно переходя на скульптурную тему. — Автор — Джузеппе Санмартино. Мы чуть с ума не сошли, подыскивая аналог подлинному мрамору, который он использовал. Даже сделали запрос лидийцам. Но наконец отыскали прямо у себя под боком — здесь, на Алитее, в каменоломнях Тунаку. Они были заброшены ещё до начала Нового Расцвета... Нам больше не выделяют достаточно средств на прямое синтезирование — ты же знаешь, сколько это стоит. Но теперь всё закончили и только что сдали в Музей.

— Я видел, — сказал Стейбус. — Христос там как живой. А это покрывало на нём кажется почти прозрачным, даром что мраморное.

— Да уж точно. Сделали не хуже, чем сам Джузеппе, — не без гордости сказал Фауст. — Может, и получше будет. Но вся слава — реконструкторам. А мы…

— Терпи. Двигаться вперёд по Тёмному периоду — это тебе не за Рафаэлем подглядывать. Делай свою Мадонну, а остальное предоставь мне.

На следующий день после разговора с Фаустом, Стейбус ушёл с работы пораньше — привилегии начальника отдела позволяли ему это. Предстояла важная встреча, но нужно было заскочить домой и переодеться. В рабочих районах Сестории, в беднейших объединённых кварталах, дорогой деловой костюм сотрудника первого уровня мог не только привлечь излишнее внимание окружающих к его владельцу, но и спровоцировать нападение с целью грабежа. А выходя из дома, он на сей раз обратил особое внимание на реакцию контролёра пешеходной сигнализации, смонтированного в дверном проёме. Контролёр засветился ровным зелёным светом, подтверждая полную работоспособность её сегментов, тонких, как и обычная ткань, имевших на рубашке и брюках Стейбуса вид серых вставок.

Вновь брать из бокса только что поставленный туда собственный икар Стейбус не стал, а вызвал частное такси. Некоторая конспирация не помешает. Маршруты полётов такси хранятся в памяти компьютеров диспетчерской службы десять суток, а вот личного транспорта — тридцать. Что касается пилотов, то они вряд ли помнят всех своих клиентов уже к концу смены.

Машина круто пошла в небо сразу же, как только он успел пристегнуться. Не обращая внимания на таксиста, Стейбус задумчиво рассматривал панораму столицы. Картина невольно напомнила ему эпоху перенаселения Земли. С детства заинтересовавшись Тёмным периодом, он сперва, будучи ещё школьником, пересмотрел все разрешённые к открытой публикации материалы по Известной истории, а потом, став лицензированным историком, — и остальные, хранившиеся в сводном архиве Содружества.

Их было немного, и большинство оказались не слишком информативны. Однако общее представление об эпохе перенаселения и последовавшим за ней первом этапе освоения Большого космоса Стейбус имел, и вполне определённое. Алитея сейчас столкнулась с той же проблемой, но по иной причине. Землян до изобретения гипердвигателей держала на родной планете невозможность основать достаточное число космических колоний, а алитейцы, в распоряжении которых находились превосходные космические корабли, попросту не имели возможности в полной мере пользоваться свободой селиться где угодно. Необычайно мягкий и ровный климат сделал организм коренных алитейцев чрезвычайно уязвимым к любым внешним воздействиям, как и вообще к перемене мест: жители тропического пояса избегали селиться в умеренных широтах, и наоборот. Приезжие, попадая в эту дьявольскую ловушку с райскими условиями, также быстро сдавали позиции в борьбе за приспособляемость и жизнестойкость. Лишь немногие сохраняли устойчивый иммунитет и могли уезжать во Внешние Миры и на планеты Гойи, но мало у кого возникало желание менять относительное благополучие столичной планеты и её сердца — Сестрории, на сомнительную безопасность и отсутствие комфорта колоний, особенно пограничных. А вот оттуда на Алитею люди приезжали тысячами, привлечённые блеском, богатством и перспективами, которые обещала столица… Плюс естественный прирост населения. Слава богу, что вовремя спохватились, ввели лимиты на въезд, приняли меры по ограничению рождаемости, запретили свободные поселения, пресекли дальнейшее развитие сплошной застройки в крупнейших мегаполисах…

Объединённый квартал Е-14, входивший в состав жилого массива Лессика, издали напоминал полуразрушенную пирамиду неправильной формы и с неровным верхом, составленную из огромных пустых коробок. С трёх сторон к пирамиде примыкали такие же точно кварталы Лессики, а из её многоуровневой «кровли» торчали, задевая низкие облака, башни мегабилдингов — эти ареалы обитания сотрудников второго класса и выше. Изредка там отваживались селиться и отдельные храбрые третьяшки, имевшие побочный доход. Что касается автономных жилых модулей, подобных тому, в котором жил сам Стейбус, то их могли позволить себе только те, кому родители оставили какое-никакое наследство. Модули лепились, подобно ячейкам пчелиных сот, поверх внешних стен объединённых кварталов, придавая их рельефу ещё большую неровность. А если позволяли средства, то владельцы блоков могли обосноваться и повыше — на безразмерных крышах мегабилдингов, договариваясь с соседями и составляя из своих домов причудливые конструкции, наподобие гигантских ребристых сталагмитов.

Самые состоятельные предпочитали зелёные зоны, разделявшие жилые массивы и отдельные кварталы. Департамент природных ресурсов ревностно следил за сохранностью лесополос, разрезавших вдоль и поперёк царство бетона и металлопластика под названием Сестрория. Стоимость участков на этих своеобразных зелёных улицах была непомерно высока, а их число ограничено. Даже земля за городом, в куда более приятных и экологически чистых местах, стоила намного дешевле. Но у тех, кто хотел вести по-настоящему уединённую жизнь не выезжая при этом из столицы, не было другого выбора.