Павел Сормов - Летняя Вьюга (окончание)

Над морем, в отдалении, засверкал и заискрился непраздничный салют, отлично видимый обеими сёстрами. Флагман черноморцев принял бой. Острия ракет 'Осы', щедро выпущенные 'Москвой', изжалили два 'Томагавка'. Ещё одну тварь загнал в чёрную воду 'Мираж', ракетный катер-переросток, 'ужас грузин', от усердия вылезший чуть не на пляж Качи.

— Вьюга, тебе один остался. Подлётное время десять секунд.

— Вижу! — С восхищённым ужасом отозвалась Дарья. Она знала, что подрыв ядерных зарядов, скорее всего, должен происходить над самим селом. Но вояки могли и ошибаться, как и Мыш с дедом. Было страшно.

Ракета, факел движка которой Дарья видела издалека, вошла точно в фас ноосферы. И тут же плутониевое ядро боеголовки разлетелось сотней кусочков. Оторванный двигатель воткнулся в песчаный мыс, а вся радиоактивная дрянь осталась висеть в воздухе.

— Цель… поражена! — Дашке очень хотелось подражать столь восхитившему её бесстрастному голосу севастопольской оператриссы, но всё равно сорвалась на звонкий крик. Она ещё оставалась, в какой-то мере, играющим ребёнком…

Это была победа.

Когда до подлёта уцелевших, в схватке с "трёхсоткой", четырёх "Томагавков" осталось пара минут, Натали, схватив Кристю за руку, потянулась к Мышу.

— Идите сюда…

Кристина тоже не выпустила Филиппа, все так и стали вчетвером у бровки, сбившись тесной кучкой. Серёга с Юлей, и оставшиеся без своих волшебниц Игорь и Вася инстинктивно оттянулись за фургон, на железном полу которого, спелёнутые верёвкой и скотчем, лицом вниз с наглухо заклеенными ртами, лежали оба пленных. Точно в центре газона разворотного круга, в одиночестве, стоял профессор, молча глядя в звёздное небо, где маленьким неясным призраком висела его старшая внучка.

— Это… больно? — Спокойно, словно спрашивая о медицинском уколе, спросила сибирячка.

— Не думаю. Слишком быстро. — Ответил Дима, вытащив из-за ремня ПМ и опустив короткий ствол пистолета вниз. — Нечему болеть будет…

Наталья и "дети" недоумённо посмотрели на Мыша. Тот криво улыбнулся, удерживая в левой руке сотовый, работающий на широковещание. Черноморский флот продолжал свой деловито-страшный "отсчёт утопленников".

— Берсеркам положено умирать с оружием в руках, так ведь? Но я считаю, что не придётся. Такого не может быть, чтоб конец наступил в начале…

Женщина ещё что-то хотела сказать. Что-то очень важное. Но голос зенитчика "Москвы" всем им оставил всего десять секунд. Любые слова уже были лишними. А потом в уши ворвался победный вопль Дарьи.

Снова чёткий военный сленг. Береговое и флотское ПРО, как и самолёты радиолокационного дальнего обнаружения, известили об отбое ракетной опасности. Пока.

— Что мне с плутонием-то делать? Как в Припяти? И ещё тут литий с дейтерием, но они не искрятся…

— Да. — Чекан был спокоен. Профессор просто устал нервничать. — В стекло, порознь, в гранулы. Сдадим в "Радон", или что у них тут есть…

— Умница, рыжая!! — Новый голос в канале "фейского ПРО". Стас не смог остаться безучастным. — Спасибо всем!

— Я не рыжая, у меня имя есть!!!

— Извините, Дарья Владимировна. Не сдержался. Вы были великолепны. Равно как и все прочие… бойцы. Спасибо.

— А… вы кто?

— Станислав Юрьевич Сусликов. Советник президента России.

— Тогда передайте ЗОГу, что его ждёт Эребус! И Обаме тоже скажите, что он козёл!!

— Обязательно передам… Вьюга. — И, отключив микрофон, интриган расхохотался в голос.

Джина ждала всего, чего угодно: вспышки ярости, гнева, слов малодушия и обречённости. Паники Джеффа и Пола, в конце концов, проявлений испуга — ведьмы действительно не ушли. Они отбились от всех ударов! И теперь ход был за ними и, скорее всего, их союзниками, из группы Шалимова. Шпионка, помимо раздражения и досады, ощущала некое злорадство — "старшие друзья" тоже облажались по полной программе, недооценив силу врага, и теперь утратили моральное право высокомерно учить сотрудницу ЦРУ уму-разуму.

Но когда "Зубастик" повернулась к Джеффу, все эти эмоции просто застряли у Джины где-то в районе спинного мозга, заглушённые приступом дикого страха. Разведчица никогда не была "нервной Нелли". Дочь карателя Вьетнама и Гренады, и внучка настоящего, не киношного сицилийского "дона", Джина Голино десять лет была полевым агентом, пройдя Кавказ и Балканы девяностых годов. И повидала столько жути, что хватило бы на всю жизнь тысяче её ровесниц, добропорядочных домохозяек…

То, что она увидела, было страшнее "сетки" разрывов "Урагана", чудовищной русской "суперкатюши". Страшнее застенчивой, почти детской улыбки в своё время её "подшефного", Мовсара Бараева, под благосклонные кивки старших родственников аккуратно режущего горло десятилетнему "предателю". Страшнее Вьюги, с её летающими озёрами…

Секретарь… невозмутимо пометил что-то в блокноте, налил в низкий широкий стакан виски. На неизменные "два пальца". Отхлебнул элитный напиток, чуть поморщился.

— Неудача. Нам придётся использовать другие средства. Встречаемся завтра в десять ноль-ноль. Спокойной ночи.

Джефф кивнул Полу и Джине, и, не дрогнув ни единым мускулом лица, спокойно вышел из Зала Пикников. В этот момент шпионка для себя решила, что находится в одном помещении уже не с сумасшедшими, а просто с… не совсем людьми.

Она была недалека от истины.

— Дарён, советую быть осторожнее, с обещаниями. Те, что флотские сбили, без проблем вытащишь. Тут недалеко и неглубоко, в общем. А вот те четыре, что "трёхсоткой" отработали — нереально. Чёрное море — очень глубокое, ноосферой ты до дна не достанешь, надо будет плавать. Вояки тебе скажут район поражения, плюс-минус километры. И будешь сутками там нырять, как…

— Как птице-рыбо… — Прервал Наталью Серый.

— Не перебивай старших! — Сибирячка шутливо щёлкнула того по лбу.

— Аккордеон. — Дополнила Терция, и укусила кавалера за плечо.

— Не факт. — Заметил Джа. — Летели они низко, район поражения маленький, где их ракеты сработали, зенитчики знают. Главное, чтобы башка "Томагавка" не разрушилась, от взрыва противоракеты, а то всё море плутонием загадит…

Друзья вновь углубились в спор, на сей раз экологический. Мыш отозвал Светлану в сторону, продолжая свои сомнения.

— И как тебе… наши первые лица? Ну, Шалимов этот…

— Знаешь… конкретно он — как пёс. Служит. Умный, хитрый, злой. Прикажет хозяин убить — порвёт нас в клочья, а прикажет защищать — будет нас же и охранять до конца. Как Наида, если будет надо, умрёт поперёк порога, но врага не пропустит.

— Да… есть такая порода. "Наша честь — верность". Встречал. Нам недоступно, страта другая… А сам хозяин… как тебе?