Нил Шустерман - Обделённые душой

— Знаю ли я Лева? Это я-то ?! Лева ? Да я путешествовал с ним несколько недель! Он мне рассказывал про вас с Коннором — как вы похитили его и всё такое. Ну, как вы спасли его от участи десятины. — Лицо СайФая чуть грустнеет. — Я заботился о нём — до тех пор пока не пришла пора ему позаботиться обо мне. И он очень хорошо обо мне заботился, Риса. Чёрта с два я был бы сегодня здесь, если бы не Лев. Жизнь раздавила бы меня, как поезд, если бы он его не остановил. — СайФай замедляет шаг, опустив взгляд. — Узнав, что он стал хлопателем, я чуть не обделался. Только не он! Только не Малёк! Он же такой славный парень.

— Он не хлопнул.

Собеседник резко вскидывает на неё глаза. Не совсем понятно, кто сейчас смотрит на Рису — СайФай или Тайлер. Может, оба одновременно.

— Конечно не хлопнул! Думаешь, я дурак, не в курсе?! — СайФай замолкает на мгновение. Потом говорит, смягчившись: — Не знаешь, где он сейчас?

Риса мотает головой.

— Они разгромили его дом. Последнее, что я слышала — он ушёл в подполье.

СайФай сжимает губы.

— Бедный Малёк. Ну, может, он всё ж не такой пропащий, как все мы.

Риса понимает одно: да, то, что Лев стал хлопателем — ужасно, но её, Рису, уже давно бы расплели, если бы не Лев и его дружки-хлопатели, разнёсшие в клочья заготовительный лагерь «Весёлый Дровосек».

— Мир тесен, правда? — отвечает она СайФаю. — Лев жив, благодаря нам, но и мы живы, благодаря ему.

— Да, и всё в мире связано между собой, — соглашается СайФай. — Не только мы, Люди Тайлера.

С террасы последнего коттеджа Рисе тепло улыбается женщина без видимых признаков хирургического вмешательства, и Риса улыбается в ответ, чувствуя, как постепенно примиряется с идеей этого учреждения. СайФай касается ладонью своей груди, тем самым давая понять своей спутнице, что у женщины — сердце Тайлера.

Они поворачивают к главному зданию, и запястье Рисы ноет, напоминая, что девушке требуется отдых. До сих пор она бежала от властей очертя голову, но пора немного приостановиться, временно залечь на дно. Усадьба Людей Тайлера подходит для этой цели как нельзя лучше.

К вам обращается актёр Кевин Бессингер, и я прошу вас голосовать против Инициативы 11. Инициатива 11 — «закон о фунте мяса [18] Отсылка к сюжету пьесы У. Шекспира «Венецианский купец», где ростовщик Шейлок требует взамен за не уплаченный долг вырезать у должника фунт мяса. » — вовсе не то, чем кажется на первый взгляд. Она закрепляет право на добровольное «отслоение» заключённых — иными словами, удаление и выбраковку их мозга с последующим расплетением остального тела. Эта идея представляется разумной лишь до тех пор, пока не вчитаешься в текст и не поймёшь, о чём, собственно, говорится в этом законопроекте.

Инициатива 11 устанавливает, что отслоение будет добровольным; однако в то же время она разрешает тюремной администрации воспользоваться своей властью и отправить на отслоение любого заключённого по собственному выбору. Вдобавок, Инициатива узаконивает продажу органов с аукциона, а ведь это — порочная практика чёрного рынка. Вам действительно хочется, чтобы наши законодатели способствовали распространению аморальных методов расплетения?

Голосуйте против Инициативы 11! «Закон о фунте тюремного мяса» — это решение, против которого восстаёт наша совесть.

— Спонсор: Коалиция за моральные методы расплетения

Тем вечером Риса обедает не у себя в спальне, а вместе с другими обитателями в громадной столовой особняка. За длинным столом помещается две дюжины человек. Риса в середине — она не захотела сидеть во главе. Папы СайФая, один из которых, как узнала Риса, отказался от весьма прибыльной адвокатской, а другой — от зубоврачебной практики, отсутствуют.

— Дважды в неделю, — поясняет СайФай, — мы устраиваем обед только для Людей Тайлера. Члены семей не допускаются. Это время для нас. Но сегодня ты вроде как одна из нас.

Риса не знает, как ей к этому отнестись.

СайФай собирается представить Рису обществу, но доктор перехватывает у него эту честь. Он старается выставить гостью коммуны в наилучшем свете — как лояльного члена ДПР, принуждённого врагами отступиться собственных убеждений.

— Она поверила, что подчинившись им, спасёт сотни детей от расплетения, — объясняет доктор. — Но враги не выполнили своих обещаний, и теперь эти ребята отправлены в лагеря для так называемого «суммарного распределения». Риса — такая же жертва системы, и мы; и я от имени всех нас говорю ей «добро пожаловать».

Собравшиеся аплодируют, но с некоторой неохотой. Должно быть, думает Риса, большего ожидать и не следовало.

На столе грудинка и ароматные вкусные овощи, выращенные здесь, в усадьбе. Очень похоже на воскресный обед в большой семье. Все сосредоточенно, почти безмолвно, жуют, пока СайФай не провозглашает:

— Ну что, может, пора самим представиться?

— По именам или по частям? — спрашивает кто-то.

— По частям, — отвечает другой обедающий. — Познакомим-ка её с Тайлером!

СайФай начинает:

— Правая височная доля, — после чего кивает тому, кто сидит слева.

Его сосед неохотно продолжает:

— Левая рука. — Он поднимает означенную руку и помахивает ею.

Женщина рядом с ним подхватывает:

— Левая нога от колена и вниз.

Вот так и идёт вокруг стола, орган за органом:

— Левый глаз.

— Печень и поджелудочная железа.

— Основная часть затылочной доли.

Очередь доходит до Рисы.

— Позвоночник, — произносит она неловко. — Только я не знаю, чей он.

— Мы могли бы узнать, если хочешь, — предлагает женщина, которой досталось сердце Тайлера.

— Нет, спасибо, — отказывается Риса. — Не сейчас. Может быть, когда-нибудь...

Женщина понимающе кивает:

— Это дело личного выбора, никто не станет принуждать тебя.

Риса оглядывает сотрапезников — всеобщее внимание направлено теперь на неё.

— Так что... Все части Тайлера Уокера сейчас здесь, за этим столом?

СайФай вздыхает.

— Нет. У нас нет селезёнки, левой почки, кишечника, щитовидки и правой руки. Ну, и нескольких мелких кусочков мозга — в них слишком мало Тайлера и они не чувствуют взаимного тяготения. Но семьдесят пять процентов его собрано вокруг этого стола.

— А остальные двадцать пять процентов могут катиться колбаской, — говорит мужчина — левый слуховой проход. Все смеются.

Ещё Риса узнаёт, что сверкающее убранство комнат — тоже ради Тайлера. Его всегда неодолимо влекли к себе блестящие вещи. Он воровал их, что и стало отчасти поводом для его расплетения.

— Но всё, что ты видишь здесь, куплено и оплачено, — спешат уверить девушку Люди Тайлера.