Нил Шустерман - Обделённые душой

Когда опускаются вечерние сумерки, Кэм сталкивается кое с чем совершенно необычным, однако полностью ожидаемым: перед ним в обе стороны тянется бесконечная каменная стена тридцати футов в высоту.

Поначалу она кажется непреодолимой, однако, подойдя ближе, Кэм различает сланцевые выступы между гранитными плитами облицовки. Может быть, это всего лишь украшение, но, похоже, оно призвано не только радовать глаз. Чем дольше Кэм всматривается в них, тем яснее ему становится, что эти выступы содержат в себе послание. И оно вещает: «Дальше ни шагу... разве что твоя нужда так велика, что высота стены тебе не помеха».

Кэм оценивает взглядом выступающие камни и начинает восхождение. Это оказывается делом совсем не лёгким. Должно быть, получить у арапачей убежище может только тот беглец, который выдержит испытание. Наверняка, думает Кэм, были и такие, что сорвались и погибли. Интересно, сколько.

Над верхним краем стены солнце, до того скрытое за гранитными блоками, бьёт ему в глаза с такой силой, что Кэм едва не теряет опору. Он-то думал, что светило уже скрылось за горизонтом, на самом же деле оно всё ещё цепляется за верхушки деревьев. А вдруг кто-нибудь заметил нарушителя границы? Правда, поблизости явно никого нет, по обе стороны стены сплошной лес; зато в отдалении расположен посёлок. Кэм видит ущелье, дома, словно бы вырубленные в его склонах. Эта местность ему знакома! Или, во всяком случае, какая-то его часть знает, куда он попал.

Юноша слезает вниз и направляется к посёлку.

Кэм доходит до края леса уже в полной темноте. Посёлок выглядит одновременно модерновым и чудесно старомодным. Дома сложены из белого необожжённого и коричневого кирпича; тротуары не асфальтированные, а дощатые — из красного дерева. Повсюду дорогие автомобили, и тут же рядом — коновязи. Арапачи живут по принципу: «Мы выбираем технологии, а не они нас».

Посёлок невелик, но не так уж и мал, жизнь здесь с наступлением темноты не замирает. Рестораны и молодёжные заведения в центре гостеприимно сверкают огнями и полны посетителей. Кэм избегает их — он выбирает одну из деловых улиц с банками и другими учреждениями, закрытыми в это время суток. Редкие прохожие говорят ему «добрый вечер» или «tous» — должно быть, решает Кэм, это то же самое по-арапачски, но он не уверен, поскольку в его языковом центре Уил Таши’ни не представлен. Кэм отвечает на приветствия. Он тщательно следит, чтобы капюшон его тёмной куртки был низко надвинут, так что волосы и лицо остаются глубоко в тени.

Уил Таши’ни должен помнить эти улицы. Кэму большинство этих воспоминаний недоступно — они теперь часть других людей. То, что досталось ему, больше похоже на принесённый ветром едва различимый запах. Этот аромат памяти кружится в нём, завивается вихрями, толкает его в направлении, неосознаваемом мозгом, но юноша безоглядно доверяется ему.

Один из таких вихрей увлекает его в боковой проулок. Кэм даже не замечает, как повернул сюда; это просто случилось , как будто было настолько привычным, что не требовало вмешательства рассудка. Аромат памяти здесь особенно силён. Подчиняясь ему, Кэм приближается к двери красного дерева, ведущей в какой-то магазин. Огни погашены — магазин, как все прочие заведения на этой тихой улочке, закрыт.

Кэм дёргает ручку — заперто, как он и ожидал. В этой двери, он чувствует, сокрыта какая-то тайна. Не стоит и пытаться раскрыть её сознательным усилием; но тут Кэм замечает, что у него словно бы покалывает в пальцах. Он касается кирпичной кладки около двери... Да! Его руки знают нечто, чего не знает весь остальной Кэм. Он скользит ладонью по стене — и его пальцы находят то, что ищут. В щели между кирпичами лежит запасной ключ. Вид ключа не вызывает в юноше никаких ассоциаций — о ключе помнят только и исключительно его руки.

Кэм вставляет ключ в скважину, поворачивает и медленно открывает дверь.

Ему сразу становится ясно, что за предметы необычной формы свисают с потолка. Гитары! Может, Уил работал здесь? Кэм обшаривает закоулки своей памяти, но не находит этому подтверждений. А вот мелодии, связанные с этим местом, тут же начинают звучать в его голове; и он знает: стоит только наделить их голосом — и тут же проявятся дальнейшие ассоциации.

На прилавке лежит гитара. Должно быть, на ней недавно играли, потому что она ещё довольно прилично держит строй. Двенадцать струн. Его любимый тип инструмента. Кэм втягивает в себя земляной и древесный дух гитарного магазина и принимается играть.

Ей опять снится Уил. Он слишком часто ей снится. Иногда ей хочется, чтобы он ушёл, оставил её в покое — пробуждение всегда так мучительно! Но на этот раз, проснувшись, Уна слышит музыку, которая только что звучала в её сне. Тихая, приглушённая, но она, несомненно, продолжается!

Сперва она думает, что, наверно, оставила играть в гостиной какую-то из его записей. А может Грейс, постоянно сующая нос во все шкафы и ящики, нашла диск. Однако, придя в гостиную, Уна обнаруживает гостью мирно посапывающей на диване. Коннор с Левом спят в своей комнате. Музыка доносится с нижнего этажа.

Уна открывает дверь, и звуки становятся громче. Они гулко отдаются в лестничном пролёте — призрачные и всё же ощутимо реальные. Это не запись, это живая музыка! Эту мелодию умел играть только Уил — и сердце девушки едва не вырывается из груди. Он жив! Он жив, он вернулся домой и приветствует свою любимую серенадой!

Она бросается вниз по ступенькам; халатик развивается за спиной. Уна понимает, что её надежды нереальны, но она так отчаянно желает, чтобы они сбылись, что отказывается прислушаться к голосу рассудка.

Девушка врывается в магазин. На табурете сидит какой-то человек и играет на гитаре, которую она приготовила наутро для покупателя. В полумраке черты его лица не видны, различаются лишь тёмные контуры его фигуры, и по ним Уна понимает, что это не Уил.

— Кто вы? — Девушка едва справляется со своим гневом. Это не Уил! — Что вы делаете в моей мастерской?!

Незнакомец перестаёт играть, на секунду поднимает на неё взгляд и встаёт с табурета. Он тут же отворачивается, но Уна успевает заметить в его лице что-то странное. Человек кладёт гитару на прилавок.

— Простите. Я не знал, что здесь кто-то есть, — говорит он.

— И считаете поэтому, что имеете право вот так запросто вломиться в чужой дом?

— Было не заперто.

А вот это ложь. С того момента, когда Лев и остальные несколько дней назад поселились в её доме, Уна постоянно проверяет замок. И тут она видит на прилавке возле гитары запасной ключ. О нём никто не знает! Даже она сама позабыла. Как же мог этот чужак обнаружить его?!

— Я не хотел вас беспокоить...