Павел Кучер - 1647 год. Королева Наташка.

— Уже знаю, — кхеканье, — И ты, оказывается, знаешь… Осталось выяснить — чей? «Безымянных отцов»? Печать штаба на бланках настоящая, а где подписи? Поэтому, экипажи — будут. Жаждешь с ними тесно пообщаться?

— Это было коллегиальное решение! — я совершенно перестала что-то понимать. Остается слушать.

— Вот бы все и расписались, столбиком. Для солидности. Что б не гадать, кто конкретно ребят на верную смерть послал… Чего Соколову свои раскладки не показали? Зассали?

— Ты хоть соображаешь, что сейчас происходит? — голос у папы срывается на фальцет.

— А то! «Проверка на вшивость» высшего командного состава наших вооруженных сил. Типа ГКЧП, в августе 1991 года… Всех скопом… и каждого по отдельности. Можешь так, и передать своей недоделанной хунте.

— Голословное оскорбление!

— Оскорблением это было вчера. Сейчас, рабочая гипотеза. Вечером станет — констатация факта. Прошу, пока не поздно — уноси ноги… Решение Совета тебе лучше узнать уже в воздухе, — помолчал, — Мне кажется…

— Я тут вовсе ни при чем! Разве, надеялся дочкиного жениха от личного участия в дурацкой затее отговорить!

— Мне оно зачем? Сам пилотам объясняй… Тем более, что затея — ваша. Если не убедишь — морду набьют и из самолета выкинут, — комендант так шутит или серьезно? Не фига себе, заявления… Папа, конечно, не ангел… Это жестоко и несправедливо!

— Они не посмеют…

— Смотря, что всплывет… Колись, Леша, — голос коменданта звучит почти задушевно, — заранее знал, что два выпуска, — тон внезапно повышается до крика, — Два выпуска наших курсантов, вашими стараниями, чуть не получили «билет в один конец»? Думали — «расходный материал, никто не хватится»? Пусть себе «умирают с улыбкой на губах». Кому лавры генерала Грачева спокойно спать не дают? Вот и ты, сначала, хотел Фрица предупредить, а потом обиделся… Думаешь, это со стороны не заметно? Думаешь, ребята зря кино снимали?

— Войны без жертв не бывает. Люди, которые думают иначе, тупо не понимают, зачем существует армия. Цель — это победа. Она оправдывает любые средства…

— Смотря, какая победа… Смотря, чья победа… Смотря кто решает, что считать победой… Не так?

— Победа — всегда одна на всех!

— Врешь! — комендант как-то перестал стесняться в выражениях, — Мертвым — победа без надобности.

— Сами кашу заварили… — многозначительно начинает папа.

— Сами её и расхлебаем, — в тон подхватывает собеседник, — Наша цель — новая База в Кронахе. И всё…

— Крепости сами собой не сдаются. Каждое слово Боевого устава написано кровью идиотов, пытавшихся делать по-своему. Хотите внести свою лепту? — кажется, пора вызывать санитаров и разнять старых петухов…

— Каждый солдат мечтает стать генералом, — насмешливо тянет комендант, — Каждый лейтенант мечтает стать полковником… Каждый капитан мечтает стать майором… Каждый майор мечтает уйти на пенсию… Каждый человек мечтает прожить долгую и интересную жизнь, — тяжелая пауза, — Чувствуешь разницу? А она есть… Кронах — самое начало проекта.

— Естественно… Первая проба сил.

— И всегда приятно, если соперник, во время пробы, эпично обделается или смертельно надорвется. Так? Что-то, четыре года назад, в Ливонии, никаких штурмов крепостей в лоб ваш Штаб не планировал. Обошлись голой «химией», самыми минимальными средствами, даже почти без авиации. Что с тех пор изменилось?

— Появилось превосходство в живой силе, — в тоне папы слышна снисходительность, — Появилось личное автоматическое оружие в достаточном количестве… Появилась мобильная связь. Но, людям не хватает опыта.

— Обнаглели?! — в телефоне грохает хлопок ладонью по столу, похоже, прямо над микрофоном, — Пробуя новинку, всегда надо выбирать — хочешь ты получить результат или приобрести опыт? Нам, нужен результат.

— И нам… — многозначительно прозвучало, — Победа! — с нажимом поправляется папа, — Общая…

— Мы пахали… — протяжно тянет комендант, — Ваша «Пиррова победа», Эзелю на хрен не уперлась… Нам кровь проливать и лопатами махать, а вам — «концепции разрабатывать»?

— Так работает любая государственная машина, — папа поучает, — Меньшинство — сверху, прочие — внизу.

— Всю жизнь мечтал, хоть немножко, пожить при коммунизме. При том, настоящем, где самоуправление без государства. Где народ и армия — едины. Где люди живут свободно. Без ваших сословно-живодерских закидонов… — кстати, верно, — Сознавайся, коробит, что у нас никто и никому честь не отдает, поклонов не отвешивает? Поэтому, в форме без погонов прилетел?

— Армия — чрезвычайно стрёмный инструмент, весьма опасный в первую очередь для того государства, которое его содержит. По вполне понятным причинам. Он вроде атомной бомбы. Поэтому, все время думают параллельно о том, чтобы она «все могла по приказу и ничего не могла без приказа». На практике получается весьма перпендикулярно… Если бы не этот фактор, то военное строительство было бы гораздо более простой задачей. Умирать самому, ради достижения чужих целей, никому не хочется, но — кому-то всегда приходится.

— Леша, — комендант подозрительно спокоен, — на эту тему мы с тобой девятнадцать лет назад перетерли. Забыл? Профессиональная армия — это, всегда и везде, банда дармоедов, мечтающая о неограниченной власти и вольном грабеже. Государство её только «крышует». Мы — сразу всё сделали иначе. А думал, ты понял урок.

— Под угрозой расстрела легко переспорить кого угодно, — опаньки, это что, эпизод папиной биографии?

— Точно! — покладисто соглашается комендант, — Вам всем было предметно доказано, что вооруженный народ кроет любую профессиональную армию, как бык овцу… Хоть до нашей эры, хоть — в ХХ веке, хоть — в XVII-м… Так? Или уже забыл, почему лично ты, на уроки мужества, в школы, принципиально не ходишь?

— Дети спрашивают, почему там, при Ельцине и Путине, я дослужился до майора, а здесь, при Соколове, полковником только уволился в запас, — тема больная. Обсуждать её с посторонними папа страшно не любит.

— А слабо честно ответить? — подхватывает комендант, — что как за «бывшей контрой», за тобой числится. Все те, кто тогда был хоть чуть-чуть пошустрее — в землю легли. А тебе, сразу, предложили забыть амбиции, засунуть язык в жопу и радоваться каждому прожитому дню. Как условно-помилованному. Потому, что, если вдруг, снова, хоть что-то подобное опять всплывет… Не ценишь ты людскую доброту.

— На тридцать седьмой год намекаешь? — господи, я их с трудом понимаю, сплошные недоговорки.

— Поздно намекать, — как-то обреченно произносит комендант, — Мне кажется, ваша шайка допрыгалась. Повторяю — просто уноси ноги. Первым же попутным бортом. Как можно быстрее. Пожалей жену и дочку…