Павел Кучер - 1647 год. Королева Наташка.

Постепенно подошли к главному. Запомните, фрау, когда на башне загудит сирена. Когда из рупоров на столбах и стенах крикнут «Alarm!» (тревога) надо закрывать окна-двери и прятаться. Лучше всего — в подвал. Или — просто лечь на землю и закрыть лицо и уши. И ждать, когда объявят «Aufhebung» (отмена). Да, фрау, те кто так не сделают — умрут. Если вся имперская армия подойдет к городу совсем близко — все солдаты умрут.

Заклятье? Эх, женщина… Почему, никто не поверит? Постарайтесь объяснить соседям — кто не поверит, тот тоже умрет. Вот именно, Druden не может целый день ходить по домам и за ручку отводить разгильдяев в укрытие… Да, фрау, в далекой России рассказывают сказки про Соловья Разбойника и про «крик смерти». Да, это — оно самое и есть. «Резонансная бомба» — универсальное «средство от карателей». Сначала они не верят, а потом им становится уже всё равно… Да, фрау, можете называть это Bombe-Rabe (каркающая бомба, бомба-ворона), если так покажется понятнее. Святой отец, что с нею? Эк… Фриц! Ну, его тут каждая собака знает… Тетка хотела поклониться, а упала в обморок. А казалась — злющей и здоровущей. Внешность обманчива…

Уж не знаю, что потом рассказывала жертва моего обаяния, но передаче поверили все. И всё переврали. Если верить отцу Моринелли (там, на обороте пергамента, есть краткий конспект городских слухов) — я умею оборачиваться стаей говорящих ворон и каркать смертным криком… Я умею коварно превращаться в глупую девку и разговаривать с простыми людьми. А ещё, я умею отводить глаза, так, что Фриц проходит, словно невидимка. Умею одним прикосновением превращать обычных мальчишек в волшебных бойцов… Мамочка! Столько талантов открылось. Я сама себя боюсь… А самое паршивое — теперь меня все узнают по голосу. И стоит открыть рот — падают ниц. Как учили… На всякий пожарный… Почему-то в Кронахе считают, что «Bombe-Rabe» — моё тайное колдовское имя.

Предчувствия меня не обманули. Весь день прошел на ногах, в беготне и крике. Сразу все не упомнить… Наша взяла. Враг частично рассеян, частично истреблен, частично перешел на нелегальное положение (опять мародеры), частично — сам себя разоблачил. Посмертно… Местные бауэры, как и предсказывал Фриц (а я ему не верила), в подавляющем большинстве оказались жадными дураками. Жители занятых имперцами деревень (ещё несколько дней назад казавшиеся совершенно нам лояльными), с удовольствием присоединилось к орде желающих принять участие в грабеже города. Слухи, о нашей «ужасности», они посчитали преувеличенными.

Заново клеймить уже один раз «взятых на карандаш» лошадей я не буду! Мерзко… Вообще, всё мерзко. К счастью, в наземной фазе операции мне места не нашлось. Мельком разглядела, с высоты, невообразимое скопище переплетенных упряжью, сцепившихся в одно непроходимое месиво телег, с мертвыми ездоками и живой скотиной. Бр-р-р! Ладно, солдаты. Они знали на что шли с оружием в руках. Или думали, что знают… А эти… ну, скажем мягко… недоумки, увязались за армейским обозом только из заскорузлой крестьянской алчности. М-да…

Помню, на лекции, Ахинеев рассказывал, как на Земле-1, в СССР, середины-конца 20-х годов, давили ранние коммуны. Слегка окрепшее государство пробовало едва прорезавшиеся зубки на своем историческом конкуренте. Самостоятельные, вовсе ни от кого не зависящие общины энергичных мастеровых людей новую власть совершенно не устраивали. А вооруженные общины тем более. На первых коммунаров повесили всех собак. И такие они, и сякие… Анархисты и чуть было не сказала «безбожники»… Какой ещё коммунизм? Вот вам план заготовок, вот натуральный налог, вот денежный, вот список отработок… Тех, кто пытался отстоять всего пару лет назад казавшиеся прочно взятыми права, войска расстреливали из пулеметов и пушек, травили газами, конница рубила шашками… В полной уверенности, что «сильный всегда прав» и «ответки» не будет.

Продолжая, на словах и программных документах (типа Конституции) примазываться к коммунизму, власть, на деле, торопливо закручивала ослабшие за время Гражданской войны гайки. Народу снова показывали его место в хлеву. Даже много десятилетий спустя этот вариант объявляли единственно возможным и верным. В этом мнении оказались совершенно единодушны функционеры КПСС и буржуазные диссиденты. Настолько, что, когда дошло до реабилитации «незаконно репрессированных», раскулаченных к ним отнести отказались. На всякий случай… Дабы не всплыли мерзостные подробности грабежа и издевательств членов уязвленной сельской и городской общины (а раскулачивали и в городах!) над ростками коммунистических порядков. И коммуну ФЭД, созданную Макаренко (с высокотехнологичным промышленным производством), и обычные «идейные» кооперативы, куда брали только людей со строгими моральными принципами, истребляли беспощадно. Что могли противопоставить могучему государственному насилию коммуны, насчитывающие от силы десятки и сотни людей? Разве что — оружие массового поражения. Как мы, например. Ибо, не фиг! С врагом не болтают, врага уничтожают.

Для решения «проблемы государства» необходим и достаточен способ избирательного воздействия на живую силу противника, по материалоемкости сравнимый с ядерным оружием, по эффективности — с нервно паралитическим газом, но при всем этом — предельно дешевый, доступный для осуществления «одиночкой на коленках», легко управляемый и масштабируемый, как самое обыкновенное огнестрельное оружие. В зоне сплошного поражения он должен обеспечивать поголовную смерть людей, находящихся вне укрытий, а ещё — не иметь экологических последствий, характерных для химического оружия. Самое удивительное, что в 20-х годах подходящий способ ведения боевых действий уже существовал!

Отчаянное противостояние Первой Мировой войны, на Земле-1, вынудило противников испробовать друг на друге самые экзотические виды оружия. Дебют химических боеприпасов вышел довольно удачным, хотя их подлинный расцвет наступил в 40-х годах, с разработкой нервно-паралитических газов. Зарин, зоман и табун довели идею избирательности оружия массового поражения до логического конца. Крошечная капля яда, просто попавшая на кожу, надежно убивала жертву, в то же время, вколов себе антидот, можно было без особенных проблем действовать на зараженной местности вообще без противогаза и средств защиты. Такая избирательность — характерный признак «идеального ОМП». Не случайно, европейские участники Второй Мировой войны панически боялись применить друг против друга «химию». Она могла смешать им все карты.