Виктория Александрова - Жизнь на двоих

— Ладно, — выдержав небольшую паузу, смягчился Доминик. — Моя ошибка тут тоже есть. Надо было сначала лично с тобой позаниматься, и только потом отправлять в «свободное плаванье». Что ж, исправим эту досадную оплошность!

Я быстро закивала головой. Еще один вечер с подобной книгой я просто не выдержу! Пусть лучше объясняет!

— На самом деле все предельно просто, — чуть улыбнувшись на мою несдержанную гримасу, сказал он. — Урбанизация — это всего лишь доля населения страны, живущая в городах.

Постепенно я начала понимать. И не только то, что было написано в заумных книжках, но и Ника с Нел. Ведь всегда думала, что их жизнь намного проще моей. Я ошибалась. Конечно, королевский труд не сравним с крестьянским, но даже он по-своему тяжел.

Во дворце всегда нужно думать. Если простой человек способен с легкостью назвать имя своего друга или врага, то принцесса никогда не сможет сказать этого наверняка. Каждый день вокруг мелькают разные люди. Они улыбаются, кланяются, пытаются всячески угодить. Но можно ли точно ответить, что ими двигает? Истинная любовь и сопереживание или жажда легкой наживы?

Во дворце всегда нужно смотреть. Крестьянин не опуститься до удара в спину. Он вообще постарается уладить дело миром или уйти от конфликта. Ему не свойственна мстительность. Придворные же не чураются никаких методов ради достижения цели: когда надо и убийцу наймут, в бокал яд подсыплют, кинут кинжал из-за угла. А пытаться разговаривать и убеждать словами — только себя в темницу сажать.

Во дворце всегда нужно знать. И чем больше — тем лучше. Надо знать законы, свои и чужие права и обязанности, надо знать этикет, уметь общаться с людьми любых возрастов и сословий, надо понимать политику и экономику, чтобы уметь поддержать разговор не только в обществе дам. Надо владеть широким кругозором, иметь представление о традициях и обычаях, чтобы принимать заморских гостей, надо знать каждую мелочь, связанную с Церковью, чтобы не быть обвиненной в богохульстве. В конце концов, нужно знать дворец: его тайные входы и выходы, секретные помещения, короткие дороги в любое место.

Крестьянин не задумывается ни о политике, ни об экономике, ни об этикете. Его дело — физический труд. И этот труд нисколько не больше и не меньше королевского. Они уравновешивают друг друга, и ни один не имеет преимущества перед другим.

Нельзя сравнивать эти труды: они просто разные. В каждом есть свои сложности и легкости. И пусть они никогда не совпадают, и пусть крестьянин для принца лишь грубый, грязный и невежественный мужик, это не так: о земле и скотине крестьянин знает намного больше любого придворного, а его физической силе и выносливости может позавидовать лучший королевский воин.

И пусть крестьянин считает короля или принца венценосным бездельником, живущим на всем готовом — он тоже не прав: королевский труд — думать. И порой принять правильное решение намного сложнее, чем вспахать поле.

Я молилась. Молилась за жизнь и удачу сестры, Ника, Моти, Савки, королевы, оставленных по зову долга друзей и пациентов. Молилась за упокой мамы и Михаила.

Было уже поздно, около восьми вечера. Я находилась в Церкви одна, исключая пару служителей и собственную охрану у дверей. Все придворные давно ушли, произнеся положенные слова, а я все сидела и шептала, шептала, шептала…. Не боялась быть услышанной: все произносимые просьбы были слишком тихи даже для меня самой.

Наконец, я встала, устало отряхивая затекшие колени. Поклонившись на прощание святому образу, и шепнув благодарственные слова, неторопливо направилась к выходу.

— Ваше Высочество! — внезапно раздался негромкий знакомый голос.

Я медленно развернулась, наблюдая, как из тени колонны ко мне подходит Настоятель Патрик.

— Добрый вечер, — вежливо кивнула я ему, чуть склоняя голову в знак почтения.

Тот небрежно кивнул и, подставив локоть, с улыбкой спросил:

— Позволите проводить вас?

Я несколько секунд медлила. Идти куда-либо с этим человеком у меня не было никакого желания. За все время пребывания во дворце я старалась как можно реже встречаться этим могущественным царедворцем и влиятельным лицом духовного звания. До последнего времени это неплохо удавалось. Что ему надо? Не хочу попасть в сеть его придворных интриг!

— Я… — судорожный писк чуть слышно вырвался из моего горла пока, пытаясь придумать оправдание, я спешно искала, как бы обосновать отказ, но Патрик с неизменной вежливой улыбкой перебил меня.

— Не волнуйтесь, я не задержу вас надолго!

На этот раз пришлось положить руку на его локоть. Дальнейшее сопротивление могло показаться оскорбительным. Мы вышли из церкви, и двинулись по садовой дорожке в сторону дворца.

Патрик молчал. Не стремилась к разговору и я. Все пыталась судорожно понять, что Настоятелю потребовалось от принцессы. Надеюсь, он не планирует ее хладнокровное убийство!

— Я слышал, — внезапно начал Патрик, продолжая улыбаться. — Будто вы вновь взялись за учебу.

— Вновь? — непонимающе переспросила я. Что он имеет в виду? И чем может быть опасна эта тема?

— Насколько я помню, вы завершили свое обучение два года назад, — спокойно ответил Патрик, мазнув по мне любопытным взглядом.

Я закусила губу: и почему во время всех разговоров с придворными нужно обязательно брякнуть какую-нибудь глупость?

— А тут однажды вижу знакомых профессоров, разыскивающих принцессу! — иронично продолжил Настоятель. — Как знакомо!

Я чуть натянуто улыбнулась. Представляю, сколько хлопот в прошлом приносила Орнелла своим учителям!

— Вообще-то я хотела заняться самообразованием. Понятия не имею, как мои бывшие наставники пронюхали об этом! Но спасу теперь от них нет никакого! — недоуменно покачала головой я. И на этот раз не пыталась притворяться.

Вопрос был насущным. Пара старых, но все же бодрых и ужасно упрямых старичков, последнюю неделю преследовали меня по всему дворцу. Я убегала: а что еще делать? Незнание очевидных для принцессы вещей вызовет недоумение. Как минимум.

— Возможно, профессора прибыли по просьбе принца Доминика? — невинно поинтересовался Патрик и, заметив мое удивление, спокойно продолжил. — Насколько я знаю, вас с ним учили одни люди. И с принцем они расстались в… хм… более теплых отношениях!

Ха! Нисколько не удивлюсь, если Орнелла выгнала дотошных учителей пинком с лестницы! Она и не такое может!

Я хмыкнула. Впрочем, тут же снова насторожилась. В голове забилась тревожная мысль: зачем Патрик говорит мне это? Неужели, чтобы в очередной раз стравить нас с Ником?

Что ж, поиграем!

Я сделала разозленное лицо.

— Что?! Да как он мог?! Ну, я ему устрою праздник знаний! — «бушевала» я. — Спасибо вам за информацию, Настоятель Патрик! — «искренне» поблагодарила, и чуть более резко, чем надо удаляясь от него в сторону. — И за то, что проводили до моих покоев, тоже спасибо!