Валерий Генкин - Похищение

Что станет Андрис делать дальше — вернется в лоно документального кино или продолжит съемки фильмов художественных? Если да, то каких? Снова погрузится в изучение исторических мерзостей или станет снимать историю же, но в светлых ее проявлениях? Скажем, о савельевских Полине и Ереваныче. Вот собрать бы их всех вместе, за одним столом, перезнакомить — глядишь, что-нибудь и вышло бы…»

На сцене материализуется прозрачная кабинка, из нее выходят Баккит и В'Анья . Баккит, плотный, коренастый, с засученными рукавами, становится посередине и жестами начинает давать указания. Худой, чуть суетливый экс-экспедитор бегает по сцене, машет руками. Пространство между домами Андриса и Полины наполняется людьми. На специальном помосте идет разделка щуки. Этим занимаются Beлько и Юрий Иванович Селиванов — он же Ереваныч. Звучит музыка из «Прекрасной Елены» Оффенбаха. Там-сям плотоядные голландские натюрморты. В них, как в поваренную книгу, время от времени заглядывает Том Баккит. Из кабинки появляется Авсей Год. Он включается в общую деятельность. Накрывается длинный стол. Бородач бодро стучит на машинке, изредка поглядывая на происходящее. Полина и Марья расставляют посуду, блюда, кадушки, кувшины, миски, лохани. Всего жутко много. Авсей Год танцует менуэт на фоне раблезианского стола. Тут же бегают дети и собаки, среди последних — рыжий кокер Никси. Очень похожее на кокера существо с длинными, но стоячими ушами, как у осла, и совершенно черное, доверительно обнюхивает Никси. По-видимому, это ушан Нюкта. Бок о бок с Полининой козой пасется пегий ейл. Постепенно все занимают места за столом. В это время на велосипеде подкатывает краснолицый крупный мужчина в белой рубахе и фуражке с синим окелышем. Это Лаакс о.

Лааксо (Андрису). Ну, родственничек. Уже за столом, не дождавшись тестя? А я, старый дурак, привез вам подарок. (Прислоняет к дереву велосипед, вешает на руль кожаную почтальонскую сумку и снимает с багажника небольшой продолговатый пакет.) Теперь, как человек женатый, будешь стремиться почаще удрать из дома, а для этого нужен хороший предлог. Вот тебе (развязывает пакет, собирает длиннющий спиннинг) снасть — будем вместе удить. Я тебя научу.

Андрис . Спасибо, тестюшка. Садись пока моей рыбки отведать. Не на спиннинг, правда, ловил. Да уж чего там, мелочь, конечно. Том, старина, скоро рыбку-то подашь?

Баккит и В'Анья устанавливают на середину стола блюдо с гигантской щукой. Начинается всеобщий пир, галдеж, тосты, смех, танцы. Бородач время от времени прерывает трескотню на машинке, подходит к столу, опрокидывает рюмку, накладывает на тарелку того-сего и снова возвращается на свою табуретку.

Год (Андрису). Давно хотел спросить, кто дал тебе замысел фильма? Ведь жил ты на этой благополучной Земле, откуда тяга к кровавой истории?

Андрис . Честно говоря, до сих пор не знаю. Вот этот родственник, который ничего не слышит, потому что с ушами зарылся в паштет, и года не прошло…

Год . Меня?

Андрис . Что тебя?

Год . Не прошло.

Андрис . Не понял.

Год . Ты сказал — и Года не прошло.

Андрис . А-а-а. Извини. Так вот, сравнительно недавно, не прошло и э-э-э… полного периода обращения Земли вокруг Солнца, Лааксо приехал вот на этом велосипеде… Тесть, ты велосипед не менял?

Лааксо . Нет, почтальонам положен один на два года.

Год . Не понял.

Андрис . Чего ты не понял?

Год . Почему надо класть на меня велосипед. Точнее, на одного меня придется положить полвелосипеда, исходя из факта, что целый кладется на двух меня.

Лааксо . А-а-а. Извини. Один велосипед дается на двухлетний период. Так вот…

Андрис . Так вот, он привез пакет, в котором… (Продолжает вполголоса.)

Лааксо . Слушай, зять, а ты помнишь, какая была жара, когда я привез тебе этот чертов пакет? Именно после этого я решил — баста! Хватит, сказал я себе, хватит крутить педали и развозить почту в любую погоду, в любое время года…

Год . Вы опять! Издевательство какое-то. Я протестую. В любое время меня — что?

Лааксо . Виноват. Пардон. Скузи. Энтшульдиген зи битте. Икскьюз ми. Ана маср лиль таароф бик. Но я совершенно забыл про пакет.

Андрис . Да, там был пакет, а в нем книга. Велько, ты помнишь книгу?

Велько . Книгу? Конечно, я помню книгу. Ничто не заставит меня забыть эту книгу. На ней были медные углы, а внутри всякие страсти. Ты жутко заинтересовался. Виду-то не подал, просто сидел, читал, а всей своей позой подчеркивал, что это как бы пустяк…

Год . Не было этого!

Велько . То есть как это не было!

Год . Не подчеркивал я! Я вообще ее не читал!

Велько . Кто про тебя говорит?

Год . Ты только что заявил, что Авсей своей позой подчеркивал. Я протестую.

Велько . Слушай, ты не мог бы называться как-нибудь иначе? Хоть на время.

Андрис . Но кто все это написал, ума не приложу.

Лааксо встает из-за стола, идет к велосипеду.

Год . Тебе теперь нужен сценарий о будущем. Оно не менее страшно, чем прошлое. А снимать, конечно, на Лехе.

Андрис . Фантастику? Ты предлагаешь мне снимать фантастику? Все эти фокусы со временем? С разгоном света до семи с, хотя точно доказано, что максимум достижимо шесть. С трансмутацией вши в человека? Хотя известно, что возможна лишь обратная процедура — человека в вошь. Нет, это не для меня.

Лааксо . Вот, голубчик, прими и распишись. (Подает пакет.)

Андрис . Велько, почерк-то, почерк. Тот же! Или нет? И бумага такая же.

Ереваныч (встает со стаканом в руке). Эй, сосед, ты того. Письма читать потом будешь. Глянь, хозяйка-то совсем притихла. А почему она притихла? А потому, что стыдно. Стыдно ей. Что со стола ни возьмешь — все горько. Горько! Слышь?

Весь савельевский конец стола кричит вразнобой: «Горько!» Марья растерянно смотрит вокруг. На Андриса. Тот пожимает плечами. На Велько. Тот берет в рот кусок рыбы, подозрительно жует.

Велько . Нет, Юрий Иванович, это вы загнули. Рыба отличная. Я знаю, щука горчит, но Том постарался — никакой горечи.

Теперь растерян Юрий Иванович. Всеобщее замешательство.

К Марье подходит бородач. Наклоняется к уху. Она несколько раз кивает. Бородач подходит к Андрису и что-то шепчет ему.

Андрис . Вы это точно знаете?

Бородач . Абсолютно.

Андрис . Ну, это легко уладить. (Подходит к Марье и нежно целует ее в губы.)

Ереваныч . Во, теперь есть можно. (Опрокидывает стакан, закусывает.) А теперь, милый, читай, читай.

Марья . Погоди-ка. (Обхватывает голову Андриса и целует его.) Теперь точно, можешь читать.

Андрис (разрывает пакет, достает письмо). «Рервику — привет!»